Осколок Вселенной [Песчинка в небе]

Азимов Айзек

Арвардан с трудом разогнулся. Его покачивало, щека покраснела и вздулась.

– Вы можете двигаться, Шварц? – спросил он.

– Чуть-чуть, – устало ответил тот, соскальзывая с плиты.

– Сюда никто не идет?

– Нет, насколько я вижу.

Арвардан сначала сверху вниз, сурово посмотрел на Полу, затем печально улыбнулся, опустив руку на ее красивую голову, а она подняла на него полные слез глаза. Последние два часа он был уверен, что никогда больше не коснется ее мягких каштановых волос и не встретится с ней

взглядом.

– Может, впереди еще кое-что есть, а, Пола?

– У нас совсем нет времени, – ответила она, покачав головой, – Только до вторника, и то до шести утра, а потом все.

– Это мы еще посмотрим. – Арвардан нагнулся над телом блюстителя и не слишком бережно откинул его голову назад. – Жив он или нет? – Тщетно попытавшись прощупать пульс нечувствительными пальцами, Арвардан просунул ладонь под зеленый балахон на груди. – Сердце бьется… Какой опасной силой вы обладаете, Шварц. Но почему вы сразу не сделали этого?

– Потому что хотел управлять им. – По лицу Шварца было видно, чего ему это стоило. – Я думал, что если удержу его, мы сможем выйти отсюда, прикрываясь им – спрячемся за его юбку.

– Хорошо бы, – воодушевился Шект. – Имперский гарнизон стоит в форте Диббурн, всего в полумиле отсюда. Там мы будем в безопасности и сможем связаться с Энниусом.

– Там! Здесь сотня охранников, не говоря уже о дороге. И что нам теперь делать с этим зеленым бревном? Нести его, что ли? Или на тачке везти? – невесело засмеялся Арвардан.

– Да и я не смогу держать его слишком долго, – угрюмо заметил Шварц. – Вы же видели: у меня не получилось.

– Потому что вам это непривычно, – серьезно сказал Шект. – Я представляю себе, Шварц, что происходит у вас в мозгу: вы принимаете электромагнитные колебания чужого разума. А вы попробуйте передать, понимаете?

Шварца терзала мучительная неуверенность.

– Вы должны это сделать, – настаивал Шект. – Сосредоточьтесь на том, что вы от него хотите. И первым делом надо отдать ему бластер.

– Что?! – возмущенно вскричали трое остальных.

– Он должен вывести нас отсюда. Иначе нам не выйти, правильно? Так вот, он должен быть вооружен, чтобы не вызывать подозрений.

– Но я не сумел его удержать, говорю вам. – Шварц разгибал руки и бил одной о другую, пытаясь вернуть им чувствительность. – Это все хорошо в теории, доктор Шект. Вы не знаете, какое это скользкое, болезненное, трудное дело.

– Знаю, но надо рискнуть. Попробуйте еще раз, Шварц. Заставьте его пошевелить рукой, когда он придет в себя, – упрашивал Шект.

Секретарь застонал, и Шварц почувствовал, как оживает его Образ. С опаской дав ему окрепнуть, Шварц обратился к нему без слов – так обращаются к собственной руке, приказывая ей сделать то или другое и даже не сознавая, что отдают ей приказ.

Но рука Шварца оставалась неподвижной – вместо него шевельнул рукой секретарь. Шварц с ошалелой

улыбкой взглянул на остальных, но они смотрели только на Балкиса – как он поднимает голову, как становятся осмысленными его глаза и как нелепо, под прямым углом к телу, он держит руку.

Шварц принялся за дело. Секретарь рывками поднялся, с трудом удержав равновесие, и вдруг пустился в пляс.

Пляске недоставало ритма и грации, но трое, которые видели только движения тела, и Шварц, который видел еще и работу ума, следили за ней, как зачарованные. Ведь теперь телом секретаря управлял мозг, не связанный с ним материально.

Шварц медленно и осторожно подошел к обращенному в робота секретарю и не без опаски протянул ему бластер рукояткой вперед.

– Пусть возьмет, Шварц, не бойтесь, – настойчиво произнес Шект.

Балкис неуклюже взял оружие. На миг в его глазах вспыхнул жадный огонек, но тут же померк. Медленно-медленно вернул он бластер себе на пояс и уронил руку.

– Чуть было не ускользнул, – нервно рассмеялся побелевший Шварц.

– И как же? Вы его держите?

– Вырывается, как черт. Но дело не так плохо, как в прошлый раз.

– Потому что теперь вы знаете, что делаете, – не слишком убежденно заверил его Шект. – Передавайте. Не пытайтесь держать его, просто притворитесь, что все это делаете сами.

– А вы можете заставить его говорить? – спросил Арвардан.

Секретарь издал тихий скрипучий звук. Молчание – и снова такой же скрип.

– Не получается, – с трудом выговорил Шварц.

– Но почему? – забеспокоилась Пола.

– Слишком тонкая и сложная мышечная работа – пожал плечами Шект. – Это не то что дергать за мускулы рук или ног. Ничего, Шварц. Обойдемся и так.

Никто из участников невероятной одиссеи не мог потом вспомнить в точности, что происходило с ними в последующие два часа. Доктор Шект позабыл все свои страхи, всей душой сочувствуя невидимой борьбе Шварца и не имея возможности помочь ему. Его взгляд был прикован к истерзанному усилиями круглому лицу своего пациента. На других он почти не обращал внимания.

Часовые у дверей вскинули руки, приветствуя секретаря, – его зеленое платье символизировало государственную власть. Секретарь ответил им, неуклюже воспроизведя такой же жест, и вся группа прошла дальше, никем не остановленная.

Только при выходе из здания Арвардан осознал все безумие их затеи. Огромная, невыдуманная опасность, грозившая Галактике, и хлипкий мосток через пропасть, по которому они шли. Но и тогда не встревожился, ему было не до того – он тонул в глазах Полы. Потому ли, что у него хотели отнять жизнь, потому ли, что его будущее рушилось, или потому, что блаженство, которое он едва вкусил, продолжало быть недоступным, но никого еще не желал он с такой полнотой и страстью, как эту девушку.