Осколок Вселенной [Песчинка в небе]
Шрифт:
Правда, у него осталось внутреннее зрение.
Только вот к добру или к худу?
На ферме оно было для Шварца странным, тревожным даром, природы которого он не понимал и не задумывался о том, что этот дар может ему принести. Теперь своими возможностями стоило заняться.
Если день-деньской ничего не делать, кроме как размышлять о своей участи, недолго и свихнуться. А так Шварц ловил в свои сети проходивших мимо камеры надзирателей, находил охранников в ближайших коридорах, дотягивался даже до коменданта в его дальнем
Он вертел их Образы так и сяк, рассматривал их, катал, как орехи – сухие скорлупки, из которых со свистом били эмоции и суждения.
Он многое узнал о Земле и об Империи, больше, чем за два месяца на ферме.
По крайней мере, одно он узнал наверняка, и ошибки тут быть не могло – его приговорили к смерти.
В этом не было сомнений. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.
Сегодня ли, завтра, но он умрет.
Порой Шварц, упав духом, думал об этом почти с благодарностью.
Дверь открылась, и Шварц от страха вскочил мгновенно. Со смертью можно примириться в уме, но тело – это скотское начало и разуму не подчиняется. Вот оно!
Нет, не оно. Образ вошедшего не содержал в себе смерти. Это был стражник с металлическим стержнем наизготовку – Шварц уже знал, что это такое.
– Выходи, – приказал охранник.
Шварц подчинялся, думая о том, какой властью обладает. Стражник не успел бы воспользоваться оружием, даже не сообразил бы, что пора пускать его в ход, как уже упал бы без звука, ничем не выдав своей гибели. Шварц мысленно держал его Образ в руках. Нажать немножко – и конец.
Да только зачем? Ведь есть и другие. Со сколькими зараз он смог бы управиться? Сколько пар рук у него в мозгу?
И Шварц покорно шел, куда его вели. Стражник привел его в какой-то большой зал, где на очень высоких скамьях лежали двое мужчин и девушка – неподвижно, как трупы. Но это были не трупы, что доказывали три живых и активно мыслящих Образа.
Парализованы! И он их, кажется, знает? Шварц остановился посмотреть, но стражник тронул его за плечо.
– Сюда.
Четвертая лежанка была свободна. В Образе стражника не было смерти, поэтому Шварц подчинился, хотя и знал, что сейчас произойдет.
Стражник прикоснулся своим стержнем по очереди к обеим рукам и к обеим ногам Шварца – они онемели и отнялись, одна только голова плавала в пустоте. Шварц повернул ее и окликнул:
– Пола! Вы ведь Пола? Девушка, которая…
Она кивала в ответ. Он не узнал ее Образа – два месяца назад Образ для Шварца еще не существовал. В то время он только-только начал чувствовать «атмосферу». Сейчас он очень ясно это помнил.
Образ Полы о многом сказал ему. Человек рядом с ней был доктор Шект; тот, что подальше, – доктор Бел Арвардан. Шварц раскрыл для себя думы Полы, ощутил ее отчаяние, измерил всю глубину испуга и ужаса, осевшего в уме девушки.
На миг он пожалел их, но вспомнил, кто они, и ожесточился
Пусть умирают!
Трое арестованных пробыли здесь уже почти час. Зал, в который их привели, предназначался, видимо, для заседаний и мог вместить несколько сот человек. Узники чувствовали себя в нем одинокими и потерянными. Говорить было не о чем. У Арвардана горело а горле, и он в тщетных поисках облегчения ворочал толовой – только ею он и мог шевелить.
Шект лежал, закрыв глаза, сжав бледные губы.
– Шект. Слушайте, Шект, – яростно зашептал ему Арвардан.
– Что? – еле слышно откликнулся тот.
– Вы что, спите? Думать надо, думать!
– Зачем? И о чем?
– Кто такой Джозеф Шварц?
– Разве вы не помните, Бел? – раздался тонкий голосок Полы. – В универмаге, когда мы впервые встретились… Как давно это было!
Арвардан яростно дернулся и с болью приподнял голову на два дюйма, чтобы мельком увидеть Полу.
– Пола! Пола! – Если бы он только мог приблизиться к ней, как два месяца назад, когда он мог, но не захотел. Она смотрела на него, улыбаясь застывшей улыбкой, похожей на улыбку статуи, и он сказал: – Мы еще победим. Вот увидите.
Пола отрицательно мотала головой, и Арвардан вернулся обратно – его связки не выдерживали мучительной боли.
– Шект, – снова начал он, – откуда взялся этот Шварц? Как он стал вашим пациентом?
– Он добровольно вызвался синапсироваться.
– И вы синапсировали его?
– Да.
Арвардан обдумал этот факт.
– Что заставило его прийти к вам?
– Не знаю.
– Так, может, он и вправду имперский агент?
Шварц проследил за его мыслью и улыбнулся про себя, но ничего не сказал, решив и дальше молчать.
– Имперский агент? – недоуменно переспросил Шект. – Потому что так сказал секретарь министра? Чепуха. И какая теперь разница? Он так же беспомощен, как и мы. Слушайте, Арвардан, может, состряпаем какую-нибудь басню, чтобы потянуть время? Может, нам удастся…
Археолог коротко рассмеялся, и горло обожгло еще сильнее.
– Выжить, вы хотите сказать? При том, что вся Галактика погибнет и цивилизация рухнет? Нет, уж лучше умереть.
– Я думал о Поле, – пробормотал Шект.
– Я тоже. Давайте спросим ее. Как, Пола, сдадимся на милость победителя? Попробуем спасти свою жизнь?
– Я выбрала, на чьей стороне быть, – твердо ответила девушка. – Я не хочу умирать, но если те, за кого я стою, погибнут, то и я с ними.
Арвардан испытал некоторое торжество. Когда он привезет ее на Сириус, пусть говорят, что она землянка – она равна им во всем, и он с великим удовольствием вобьет зубы в глотку любому, кто…
И Арвардан вспомнил, что вряд ли сможет привезти на Сириус ее или кого бы то ни было. Никакого Сириуса не будет. Пытаясь отогнать эту мысль, он крикнул:
– Эй! Как вас там! Шварц!