Осколок Вселенной [Песчинка в небе]
Шрифт:
– Да.
– Тогда он уже должен быть наверху, если только его не схватили. – Она невольно вздрогнула. – Мы можем пройти в дом прямо отсюда, и если вы согласны… – Она взялась за ручку дверцы, но вдруг замерла и быстро шепнула: – Кто-то идет… Скорее…
Больше ничего она сказать не успела. Арвардан, незамедлительно вспомнив ее указания, обхватил Полу руками, и вот она в его объятиях, теплая и мягкая. Ее губы трепетали на его губах, и в них заключалось целое море наслаждения. Первые десять секунд Арвардан еще косил глазами и прислушивался я
Ее губы отдалились, но он вновь, не скрываясь, потянулся к ним… и нашел их. Объятие становилось все теснее, она таяла в его руках, и вот ее сердце забилось в лад с его сердцем.
Наконец они разомкнули руки, но не могли расстаться сразу и посидели еще немного, прижавшись щекой к щеке.
Арвардан никогда еще не любил, теперь это слово уже не пугало его.
Что из того, если она землянка, в Галактике равных ей дет.
– Наверное, кто-то просто проехал по улице, – в сладком забытьи пробормотал он.
– Да я ничего и не слышала.
Он отодвинул ее на расстояние вытянутой руки, но она не отвела глаз.
– Ах ты, чертенок. Ты это серьезно?
Она сверкнула глазами.
– Я хотела, чтобы ты меня поцеловал, и не жалею об этом.
– Ты думаешь, я жалею? Поцелуй меня еще, безо всякого предлога. Теперь я хочу этого.
Еще одно долгое-долгое мгновение – и она оторвалась от него, аккуратно поправляя волосы и ворот платья.
– Пойдем-ка лучше в дом. Выключи фары – у меня есть фонарик.
Он вышел вслед за ней из машины. Стало совсем темно, и фигура Полы едва маячила в кружочке света от фонарика-карандаша.
– Держись за мою руку. Тут ступеньки.
– Я люблю тебя, Пола, – прошептал он в ответ. Это получилось у него так естественно и так верно. И он повторил: – Я люблю тебя, Пола.
– Ты меня едва знаешь, – мягко ответила она.
– Нет. Я тебя знаю всю жизнь. Клянусь! Всю жизнь. Два месяца, Пола, я думал и мечтал только о тебе. Клянусь.
– Я землянка, господин.
– Тогда я тоже стану землянином. Испытай меня. Он удержал ее и осторожно направил ее руку с фонариком вверх, осветил лицо, пылающее к заплаканное.
– Почему ты плачешь?
– Потому что, когда отец тебе все расскажет, ты поймешь, что тебе нельзя любить землянку.
– И снова скажу: испытай меня.
Глава пятнадцатая
Рухнувшее превосходство
Арвардан и Шект встретились в задней комнате третьего этажа. Окна были тщательно поляризованы, так что стекла стали совершенно матовыми. Пола сидела внизу, пристально вглядываясь в темную пустую улицу.
Длинный сутулый Шект был уже не тот, с кем Арвардан разговаривал десять часов назад. Доктор оставался таким же изможденным и бесконечно усталым, но утром он был неуверен и робок, теперь же все его существо выражало отчаянную браваду.
– Доктор
– Должен сознаться, что тогда ничего не понял, но теперь, кажется, понимаю.
Шект присел к столу и предложил Арвардану вина. Тот жестом отказался:
– С вашего позволения, я лучше попробую фрукты. А что это? Я таких, по-моему, никогда не видел.
– Это нечто вроде апельсина. Кажется, он нигде, кроме Земли, не растет. Его легко очистить.
Шект показал, и Арвардан, с любопытством понюхав плод, вонзил зубы в его винную мякоть.
– Превосходный вкус, доктор Шект! Земля не пробовала экспортировать их?
– Блюстители не желают торговать с чужаками, – мрачно сказал физик. – А наши соседи по Галактике не желают торговать с нами. Это только одна из многих наших проблем.
– До чего глупо, – в приступе раздражения сказал Арвардан, – Можно навсегда разочароваться в человеческом разуме, когда вдруг увидишь, что у людей в голове.
Шект пожал плечами с бесконечным терпением много пережившего человека.
– Боюсь, это лишь часть неразрешимой проблемы, имя которой – антитеррализм.
– Она почти не разрешима потому, что никто по-настоящему не хочет ее решать! Разве мало землян отвечает на антитеррализм ненавистью ко всем галактианам без разбору? Просто какая-то повальная болезнь – ненависть за ненависть. Разве ваш народ стремится к равенству и взаимной терпимости? Нет! Большинство землян хочет одного – в свою очередь одержать над нами верх.
– В ваших словах, наверное, много правды, – грустно ответил Шект, – не могу этого отрицать. Но это не вся правда. Дайте нам только шанс, и новое поколение землян вырастет, не зная, что такое изоляция, и всей душой веря в единство человечества. На Земле не раз бывали у власти ассимилянты, проповедующие терпимость и компромисс. Я принадлежу к ним – точнее, принадлежал. Теперь Землей правят изоляционисты – оголтелые фанатики, грезящие о прошлом и будущем величии. Вот от кого надо спасать Империю.
– Пола говорила о каком-то восстании, вы это имеете в виду? – нахмурился Арвардан.
– Доктор Арвардан, не слишком легко убедить человека в том, что на первый взгляд просто смешно: в том, что Земля может победить Галактику. Однако это правда. Я не обладаю физической храбростью и очень хочу жить – судите же сами, какой страшной должна быть опасность, чтобы толкнуть меня на измену, да еще когда я под надзором у местных властей.
– Ну что ж, если все так серьезно, скажу вам сразу; я сделаю все, что смогу, но лишь в своем качестве гражданина Галактики. Я не занимаю здесь официальной должности и не пользуюсь каким-то особым влиянием ни при императорском дворе, ни даже при дворе прокуратора. Я только тот, кем и кажусь – археолог, прибывший сюда с экспедицией в своих собственных интересах. Раз уж вы решились на измену, почему бы вам не встретиться с прокуратором? Вот кто вам нужен.