Оскверненные
Шрифт:
Вечеринка, где орудовал самый безжалостный маньяк, убивший порядка десяти человек, и это еще не точная цифра… И какой только идиот придумал эту затею!? Я не трус, но привык рационально оценивать ситуацию. Мы с друзьями пару раз проходили мимо того дома и вид его внушал какой-то первобытный страх. Серьезно, это не дом – это настоящий склеп, опутанный ветками какого-то причудливого растения. Одно только упоминание об этом месте непроизвольно вызывало у меня дрожь в коленках. А тут еще провести ночь, да еще в Хэллоуин.
– Дилан? – позвала она.
– Да!
– Ну,
– Да, – ответил я замешкавшись. – Ты еще спрашиваешь! Конечно, пойду! Да, я пойду… да. С радостью. Конечно. Плевое дело.
Аманда подозрительно прищурилась.
– Знаешь, иногда мне кажется, что ты живешь в какой-то параллельной вселенной, – сказала она.
– Мне самому иногда так кажется, – тихо пробормотал я.
– Ну, еще увидимся. – Она улыбнулась мне, и на миг даже мысль о проведении ночи в компании холода и сырости, разложения и атмосферы не выветрившегося убийства, показалась мне не такой уж и плохой. К тому же, там будет Аманда. И я наконец смогу произвести на нее должное впечатление. Доказать, что я не слабак, а очень даже неплохой парень. В конце концов, что с нами может там приключиться плохого? Горячую воду отключат? Вместо номера люкс подадут задрипанную комнатушку с крысами и клопами?..
– До скорого. То есть, до встречи. Пока, в общем, – сказал я, помахав на прощание рукой, но Аманда уже слилась с людским потоком. Я сжал руку в кулак и несильно ударил по дверце, скривившись от боли.
Буквально над самым ухом яростно прозвенел звонок, словно маленький, дикий зверь – разбуженный, злой и очень голодный. Все разбежались по своим классам и в коридоре остался я один.
– Ах да! – воскликнул внезапно. – Я же хотел достать учебник. Где он, мой учебник, мой учебник, учебник, – бормотал я, направляясь к своему шкафчику, пока чья-то гигантская тень не накрыла меня и я уперся лицом здоровяку в живот…
Ночью и утром лил дождь. На дорогах образовались большие и малые лужи. Я, Генри и Лаймон шли по тротуару, осторожно обходя каждую из них, стараясь не наступить. Редкие порывы свистящего, морозного ветра срывали с головы капюшон. Уроки закончились и мы возвращались домой, увлечено обсуждая предложение Аманды. Вернее не так, первые десять минут мы говорили об этом, но потом речь зашла вовсе о другом. Даже не помню, как мы так быстро успели поменять тему. С друзьями всегда так, и это нормально.
– Сильно болит? – спросил Лаймон, искоса бросая на меня взгляд.
Я дотронулся кончиком пальца до воспалившегося под глазом места, но тут же отдернул, почувствовав боль. Наверняка, будет синяк.
– Нормально, – сказал я, хмуро шмыгнув носом. – До свадьбы заживет.
– Ты не должен больше позволять ему с собою так обращаться, – сказал Генри, когда мы завернули за угол улицы. Поприветствовали мистера Ранко – хозяина мясной лавки. В пару кварталах отсюда находится улица Мрака.
– Он сильнее меня! – воскликнул я в негодовании. – Что я могу сделать?
– Даже у самого сильного есть слабые стороны. Найди их, и ты обретешь силу.
– Чего? – Сдвинув брови, я недоуменно посмотрел на друга.
– Не обращай внимание, – перебил Лаймон, – Генри, как насмотрится своих дурацких боевиков, потом швыряется цитатами, только прячься.
– Между прочим, – обижено откликнулся Генри, – в этих фильмах можно найти много полезных советов. Они меня можно сказать жизни учат.
Лаймон усмехнулся.
– Понятно теперь почему ты такой болван!
Генри хотел ударить его, но тот вовремя успел увернуться и удар пришелся мне в плечо.
– Ай! – вскрикнул я.
Генри извинился, бросая недобрый взгляд на Лаймона, который довольно улыбался.
– Они бы от Дилана и мокрого места не оставили, – сказал он. – Лучше не ввязываться.
– Преступность процветает, когда общество исповедует терпимость, – с выражением высказался Генри.
Мы с Лаймоном хором застонали, отворачиваясь от него.
– А что!? – воскликнул он. – Разве это не правда? Я что-то не то сказал?
Мы попрощались у моего дома. Ребята ушли, продолжая о чем-то спорить. Когда я шагал по тропинке, заметил припаркованный у подъездной дорожки серебристый Шеврале Круз. Видимо родители уже дома.
Семья у нас маленькая: мама, папа, тетя Лиза – жена покойного дяди Бертрама, и я. Говорят, что я больше похож на маму. Мы с ней длинные и худые, оба кареглазые брюнеты, а папа низенький, упитанный блондин с важными усами, которые забавно колышутся каждый раз, когда он злится или ругается, а ругается он часто и по всяким пустякам.
Я тихо проник в прихожею, осторожно закрывая за собой дверь, чтобы никто не услышал. Не хотел, чтобы родители увидели у меня синяк под глазом, сразу начнутся допросы, от которых уверен сойду с ума.
Судя по звукам, исходившим с кухни, мама и папа были там и о чем-то взволновано беседовали. Возможно, опять ссорились.
Я быстро взбежал по ступеням на второй этаж и внезапно встретился со сгорбленной фигурой тети Лиз, блуждавшей в полумраке коридора. На ней, как всегда, был напялен безвкусный, растянутый, выцветший халат, которым она шелестела по полу, когда медленно передвигалась. Старая женщина бродила по дому закутавшись в свой серый шерстяной платок, словно призрак в пустом поместье.
Она повернулась в мою сторону.
– Здравствуй, тетя, – поздоровался я.
– Дьяволенок пришел, – недовольно ответила она. – Рано ты пришел.
Еще пару недель назад врачи поставили ей серьезный диагноз – не то Альцгеймер или что-то вроде того, – и теперь бедная тетушка Лизи живет в своем маленьком мирке, по большому счету, о нас ей нет никакого дела. Но иногда она говорит очень странные вещи. Меня она называет дьяволенком и не спрашивайте почему.
Я хотел прошмыгнуть мимо нее в комнату, и когда подошел ближе, тетя резко схватила меня и удивительно крепко сжала запястье. Она наклонилась к самому лицу и ее большие, выпученные глаза безумно вытаращились на меня.