Оскверненные
Шрифт:
– Уэс! – крикнул я, направляясь к нему.
Он нехотя разжал свои жирные пальцы, выпуская Аманду, которая отскочила в сторону. Я уловил в ее взгляде благодарность.
«Вот он твой успех. Шанс проявить себя и показать настоящим парнем.»
– Чего тебе, придурок? – пророкотал он, выпячивая грудь и грозно наступая вперед. В сравнении с ним я казался никчемным мышонком.
– Не хочешь, э-э-м… – Я запнулся под его яростным, давящим взором, растерялся, –… ну-у, в общем, это… не хочешь пройтись?
– Че? – Он недоуменно на меня покосился, но потом презрительно широко улыбнулся, как будто считал, что это придает крутости. –
Мы поднялись в мансарду, и Уэс принялся разминать пальцы рук, хрустя костяшками, как перед дракой. Обычно в такие минуты пустоту заполнял только этот неприятный хруст и отчаянные мольбы провинившейся жертвы – эти откровенные душевные излияния были вовсе не напрасны, ибо «Здоровяк» всегда разминался только перед тем, как хорошенько кого-нибудь отделать, в данном случае меня. Что делал я в этот момент? Просто стоял напротив него, топчась на месте в волнении, и ждал. Уповал невесть на что.
– Ты либо тупой, Мазерс, – сказал «Здоровяк», засучив рукава, – либо… – Он внезапно запнулся и ненадолго задумался. –… либо тупой, – наконец закончил он речь и сжал кулаки, которые были размером с мою голову. – Приготовься падать на колени и молить о пощаде, возможно тогда я сохраню тебе пару зубов… – Он снова задумался, а затем с мечтательной улыбкой добавил вслух: – Один подарю Аманде, думаю, она оценит сюрприз.
Теперь вы понимаете какой Уэс неуправляемый и до ужаса тупой дикарь. Мне срочно требовался план, если я не хотел через пару секунд оказаться на полу с переломанными костями. Идея дать ему отпор показалась настолько безнадежной и нелепой, что я не стал ее даже рассматривать. «Здоровяк» замахнулся кулаком, целясь мне прямо в нос. И тут меня будто ударило током.
«Толкни его… – прозвучало в голове. – Толкни!..»
Я, не колеблясь, повиновался. Не знаю откуда у меня взялись силы, но я навалился на него всей массой, толкая вперед, и это сработало! Уэс, не ожидавший от мышонка ничего подобного, с некоторым удивлением отошел на пару шагов назад; его ботинки запнулись друг о друга, и огромная туша неуклюже повалилась на спину, от чего задрожала вся мансарда. Зашатался стол, на краю которого стояла печатная машинка – она пошатнулась. И я закрыл глаза. Сначала услышал возглас, падение предмета, а затем омерзительный хруст…
Когда я открыл глаза, то не сразу понял, что произошло. Я тяжело дышал, сердце громко стучало в груди. Меня парализовало от ужаса.
Десятикилограммовое старое устройство упало со стола, словно нарочно под чьим-то невидимым давлением – проломило голову Уэса. Он не шевелился. Тело было в порядке, и выглядел он, как если бы отдыхал. Но вокруг затылка уже растекалась темная лужа. Было так много крови – я в жизни не видел столько.
«Это случайность. Я не убил его. Нет, я не хотел убивать его. Не хотел. Я не убийца! Ведь не убийца? Он подскользнулся. Упал. Его убила машинка, не я. Нет, нет, нет, нет, нет, нет. Боже, нет, прошу Боже, я не виноват… Господи, нет… пожалуйста, пусть это будет не правдой…»
Наверное, я ждал, когда он очнется. Не знаю сколько стоял, но в скором времени почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Оказывается я не дышал целую минуту, и судорожно принялся глотать ртом воздух. Если бы он только встал, насколько бы он облегчил мне задачу, насколько бы стало легче и проще.
«Дальше будет легче…»
В эту секунду безумно захотелось домой, в кровать. Укрыться под одеялом и никогда больше не вылезать из под нее, не вспоминать, не видеть эту картину, и не прокручивать в сознании снова и снова, пытаясь придумать какой-то несуразный план. Однако, пожалуй, самое ужасное было чувство, озарившее меня тогда. Я уловил приятную свободу. Оно затронуло сердце, протекло по венам и прошло по моим кишкам, опустилось вниз до самых пяток, дало заполнить собой полностью. Странно.
Я развернулся и покинул комнату, оставив Уэса лежать в собственной крови. Мне нужно было срочно проветриться, очистить разум, подышать свежим воздухом.
Дом ожил. Его стены с черно-белыми лилиями, как будто заколыхались, словно морские волны в моменты шторма. Из глубины его древесной утробы доносились клокочущие, бушующие звуки. Но никому не было дано их слышать. Дети в полумраке гостиной пили кока-колу, ели закуски, смеялись и разговаривали. Играла быстрая музыка. Неугомонные тени по-прежнему прыгали по стенам чуть более возбужденей, совершая причудливые, страстные движения в оранжевых красках огня. Я находился в другом месте. Этот дом показал мне свою истинную сущность. Открылся мне. С этого все и началось…
Я выбрался на улицу – вспотевший, словно меня окатили ледяной водой. Простоял пару минут, пытаясь перевести дух, и отправился по брусчатой дороге в сторону фонарей. На дворе стояла глухая ночь. И лютый холод заползал под одежду, сковывал и пробирал до костей. Но было ли это внешнее или что-то внутри меня, я это так и не понял. Мысли в сознании устроили настоящую третью мировую войну.
«Убийца! Я – убийца! Убийца… Это вышло случайно. Я его не убивал. Не убивал! Нет, это случайность. Это сон. Дурной сон. Вечеринка завтра, и я на нее не пойду… это оно убило его… оно… проклятый зеленый туман!..»
Остальную часть ночи я провел дома у себя в спальне, не смыкая глаз. В таком же состоянии прошел день. Родители несколько раз стучали в комнату, просили выйти, но я не открывал им и не отзывался. Четыре раза папа срывался, надрывая глотку, кричал через стенку, приказывая мне «открыть эту чертову дверь!». Я слышал, как они опять бранились с мамой. Даже сейчас, когда их ребенок попал в беду, они не переставали кричать друг на друга, как собаки. Однако, в силу сложившихся обстоятельств, мне было абсолютно на это плевать. Будто что-то замкнуло в мозгу.
Все это время я ждал, как приговоренный на казнь, когда к нам в дом нагрянет полиция, чтобы арестовать меня и посадить в тюрьму за убийство. Только об этом я и думал, словно параноик вздрагивая от каждого шороха. Мысли путались, строили в голове железную клетку – в ней сидел я, поджав под себя ноги, потерянный, напуганный и совершенно одинокий. Неизбежно должно было произойти что-то ужасное. Эта ситуация медленно, но верно сводила меня с ума, ибо, чем дольше я тянул со временем, тем явственнее казалось, что вот-вот, как гром, раздастся звонок в прихожей и на пороге предстанут два офицера полиции в темно-синих костюмах и с бляхами в протянутых руках. Их каменные морды будут равнодушны к моим попыткам оправдать себя. Они наденут на меня наручники и уведут от родного, светлого, любимого мира. Больше я уже не вернусь. Произойдет что-то ужасное. Эта извечная неизвестность хуже любой пытки. Она неизбежна и придет только тогда, когда ты не будешь ее ждать. Нет, мистер, не будешь ждать.