Осквернитель
Шрифт:
Мы пересекли глухой замусоренный дворик, вышли в темный переулок, и головорез распахнул дверцу загнанной в подворотню кареты.
– Быстрее, Себастьян! – вновь поторопил головорез.
Я заскочил внутрь и с удивлением уставился на дожидавшегося там меня человека.
– Ты что здесь делаешь?!
– Фи, ну и воняет от тебя, рыжий, – скривился Джек Пратт и демонстративно зажал двумя пальчиками нос.
– Едем отсюда! – скомандовал Хмурый кучеру, и тут же меж домов прокатился короткий отзвук
Головорез захлопнул дверцу и уселся рядом со мной; я стянул промокшие сапоги и принялся избавляться от грязной одежды.
– Что ты здесь делаешь? – вновь спросил у Джека и достал из дорожного ящика бутылку, на дне которой плескались остатки полынной настойки. Пить не стал, отдал ее приятелю и попросил: – Обработай порез.
– Да у тебя все затянулось уже, – ответил Пратт, но просьбу тем не менее выполнил, и спину обожгло огнем. – А здесь я, друг мой, рискую собственной задницей. И заметь – рискую только лишь из-за хорошего отношения к тебе.
– Ухо принес?
– Как я мог тебе отказать?
– Да кто тебя знает?
Я открыл ящик с запасной одеждой, натянул штаны и рубаху свободного покроя, а вместо сапог, в которых так и хлюпала вода, прочные солдатские ботинки с подбитыми железом мысками. Прополоскал настойкой рот, сплюнул в приоткрытую дверцу и спросил:
– Что происходит, Джек?
– Ты в заднице, Себастьян.
– А помимо этого?
– Ты в заднице, друг мой, – вздохнул Пратт и очень четко добавил: – В зад-ни-це! И это все, что должно тебя волновать.
– Поясни.
Джек откинулся на спинку и невесело усмехнулся:
– Ты теперь у нас государственный преступник, враг Короны. Задумал со свету его величество сжить. Верхушку столичной Стражи в полном составе отправили в отставку, остальным негласно объявили, что в случае твоей поимки старые грешки никому припоминать не будут. Так что половина стражников ищет тебя, чтобы выслужиться, а половина, чтобы прирезать по-тихому, пока не начал говорить. – И Пратт постучал ладонью по сиденью: – Эта карета, кстати, проходит по всем ориентировкам.
Я вопросительно глянул на Хмурого, тот кивнул.
– Честно говоря, мне бы и самому стоило тебя прирезать, – задумчиво протянул рыжий пройдоха, – но мы же друзья! Это святое!
– Джек, я тебя умоляю! – поморщился я. – Откуда этот похоронный тон? В Норвейме меня гонял Святой сыск, в Драгарне – ночная гвардия, про Ланс даже вспоминать не хочу, и тем не менее я сейчас здесь с тобой, а не с ними в Бездне.
– Тогда тебе было куда бежать.
– Мне и сейчас есть куда бежать, – ответил я и протянул руку: – Ухо.
Пратт вложил в мою ладонь серебряную шкатулку и спросил:
– И что дальше? Тебя возьмут на первом же посту!
– Вот уж не думаю, – усмехнулся я и выглянул в окошко: – Хмурый, едем на Третий канал.
Головорез высунулся из кареты и передал кучеру новое распоряжение.
– Что ты задумал, Себастьян? – удивился Джек.
– Увидишь.
Некоторое время спустя карета остановилась, я выбрался наружу и попросил Хмурого:
– Возьми дорожный сундук.
Подручный вытащил из-под сиденья мои пожитки, а Джек оглядел темную гладь канала и хмыкнул:
– Утопиться надумал?
– Не дождешься. – Велев кучеру избавиться от кареты, я зашагал к пришвартованным у гранитной набережной лодкам. – Акрая – город на каналах, Джек, – не оборачиваясь, пояснил приятелю. – Практически в любую ее точку можно попасть по воде, но мало кто принимает это в расчет.
– Хитро придумано, – раскусил Пратт мой замысел. – Нестандартно.
– И самое главное, один скурвившийся и посему ныне покойный человечек об этом запасном варианте ничего не знал.
– Думаешь, это Дега на катакомбы сыскарей навел? – спросил Хмурый, взгромоздив на плечо мой дорожный сундук.
– Больше некому.
Я спокойно прошел мимо будки ночного сторожа, отыскал нужную лодку и спрыгнул на покачнувшуюся под моим весом палубу. Принял у головореза сундук, и только тогда из кубрика выбрался заспанный мужичонка.
– А! Это вы, мастер Шило, – зевнул он и отложил багор. – Просыпайся, бездельник! – крикнул вниз, сонно почесывая пузо. – Куда плывем, мастер?
– Просто плывем. Куда-нибудь отсюда, куда – неважно, – ответил я и обернулся к оставшемуся на набережной Джеку: – Прыгай!
Пратт перебрался к нам, прошелся по лодке, приноравливаясь к легкой качке, и вдруг произнес:
– Насчет Клааса ты, скорее всего, неправ.
– Чего это?
– Существует единый план всех подземных ходов, ливневых канализаций и катакомб.
– И у Пурпурной палаты есть копия? – догадался я.
– Ну, разумеется! – фыркнул Джек. – У Пурпурной палаты, тайной службы, надзорной коллегии и Охранки.
– Занятно…
– Так куда плыть-то, мастер? – Мужичок уже успел умыться и отвязать лодку и теперь стоял на носу с длинным шестом в руках. Его напарник замер у другого борта.
– Тронулись понемногу, – вновь не ответил я ничего конкретного и раскрыл серебряную коробочку, внутри которой лежало отрезанное ухо.
Обычное на вид ухо, слегка ссохшееся и при этом совершенно не тронутое разложением.
Но это не святые мощи, совсем даже наоборот. Плоть бесноватого.
Проведя над ухом ладонью, я ощутил едва уловимое сопротивление скрученной в тончайшую нить Скверны, что протянулась через Бездну в какую-то неведомую даль.
Ставлю на кон последний грош – на другом ее конце окажется логово Марка.