Осквернитель
Шрифт:
– А Эдвард?
– С луком на чердаке.
Тогда я окликнул Сирлина:
– Густав, если Эд уберет чернокнижника, как быстро ты возьмешь под контроль тюрьму?
– Быстро, – ответил чернокнижник. – Тревогу никто поднять не успеет, не переживай.
– Уверен?
– Поверь мне, Себастьян, – вздохнул Густав, – разобраться с охраной – наименьшая из наших проблем. Это место не могло не наложить на людей свой отпечаток. Души их тронуты Тьмой, они как распахнутые настежь ворота, как опиумный курильщик в ожидании очередной затяжки. Вот с монастырем и монахами
– Монастыри разные бывают, – передернул я плечами, припомнив одну из своих поездок в Норвейм.
– Не без этого, – согласился со мной Сирлин и вдруг вскинул руку, призывая к молчанию.
Я обнажил нож, а Хмурый выудил из прислоненного к стене тюка самую настоящую абордажную саблю, но тревога оказалась ложной: с черного хода приютившего нас дома вывалились отправленные в катакомбы жулики.
– Порядок! – заулыбался один из них. – Прошли!
Второй только кивнул, жадно косясь на накрытый стол.
– Угощайтесь, – разрешил я, но предупредил: – На вино не налегайте.
Жулики промочили горло и принялись рассказывать о своем походе в катакомбы. По всему выходило, что добраться до стоков бывшей скотобойни проблемой не станет, но вот проникнуть в тюрьму будет не столь просто. Проход там перекрывала вмурованная в каменную кладку решетка.
– Пилить долго, – подвел итог старший из парней, – а начнем ломать, нашумим.
– На месте определимся, – решил я и отозвал Хмурого в сторону: – Сходи к ученому человеку, который нам опиумную настойку делает, возьми у него кислоту. Только быстро, одна нога здесь, другая там.
– Я карету нанял, – предупредил головорез.
– Беги, все оплачу, – пообещал я. – Встретимся внизу.
Хмурый отправился выполнять распоряжение; я выдвинул из-под лавки свой дорожный сундук и спросил Густава:
– Если Эд подстрелит экзорциста, ты почувствуешь это из катакомб?
– Да хоть из Бездны! – скривился чернокнижник, легко подхватил под мышки пару пузатых бочонков со своим нечестивым порошком и пробурчал: – Показывайте дорогу.
Вслед за жуликами мы спустились в подвал и обнаружили там провал в полу, к краю которого была приставлена не внушавшая никакого доверия деревянная лесенка, скособоченная и шаткая. Я осторожно слез до середины груди, подтянул к себе сундук и принялся уже вслепую нашаривать ногами перекладины, а когда очутился на неровном каменном полу, с облегчением перевел дух и окликнул Густава:
– Шевелись!
Когда все спустились, один из жуликов поднял потайной фонарь над головой и узким лучом света осветил пыльный пол и грязные стены.
– Идемте, мастер! – позвал он меня и первым зашагал по темному проходу.
Я прикрыл нос смоченным в полынной настойке платком и только после этого двинулся следом. Прикрыл лицо вовсе не зря: стоило выбраться в канализацию, в желобе на полу которой лениво тек узенький ручеек нечистот, несильная до того вонь сделалась просто невыносимой. Некоторое время спустя мы свернули в боковой проход-трубу, уходивший куда-то вверх, и там к вони нечистот добавился въевшийся в стены дух смерти. Кто бывал на скотобойне – тот поймет.
Низкий потолок нависал над головами, приходилось сгибаться и втягивать голову в плечи, дабы не цеплять на каждом шагу макушкой каменный свод. Сложней всего приходилось Густаву Сирлину, который в буквальном смысле слова скрючился в три погибели, пробираясь вслед за нами.
Пол покрывали засохшие отложения, подошвы ботинок проскальзывали, и несколько раз я удержался от падения лишь благодаря своевременной помощи проводника. Подъем, впрочем, долго не продлился – вскоре нам перегородила дорогу ржавая решетка, намертво вмурованная в каменную кладку стен.
Жулик со слесарным сундучком вытащил из него напильник и принялся обрабатывать ржавое железо. Минут десять раздавалось напряженное сопение и легкий скрип, потом парень уперся ногой в один из прутьев, перенес на него весь свой вес, и металл обломился, не выдержав нагрузки.
– Труха! – самодовольно ухмыльнулся жулик. – Наверху все перестроили, а решетку не заменили!
– Как-то это непредусмотрительно, – задумчиво хмыкнул Густав. – Не находишь, Себастьян?
– Есть такое дело, – согласился я с чернокнижником.
На душе было неспокойно. Слишком уж все просто.
И точно – везение долго не продлилось, да и везение ли это было?
За выломанной решеткой оказался сточный колодец с покрытыми плесенью стенами и небольшим зарешеченным отверстием в высоком потолке.
Пусть человек и протиснется, но решетка едва-едва ржавчиной тронута; можно даже напильником засохшее дерьмо не отскребать, и так видно, что здесь недавно все перестроили.
– Засада, – тихонько пробурчал жулик с напильником и вытер вспотевший лоб.
Я жестом приказал ему заткнуться, встал под отверстием, прислушался – тишина.
– Лестница нужна, – заявил Густав Сирлин. – Без лестницы, даже если я подсажу, не дотянуться.
– Подождем Хмурого, – решил я не пороть горячку.
Благо долго ждать не пришлось, и Хмурый явился уже минут через пять. С плеча у него свисала котомка, и обращался с ней головорез так бережно, будто там нашла приют гремучая змея.
В какой-то мере так оно и было.
Предвосхищая вопросы, Хмурый продемонстрировал обмотанную тряпками колбу с кислотой, и мы на всякий случай отодвинулись в сторону.
– Нужна лестница, – напомнил Густав Сирлин.
– Да, тащите! – распорядился я.
Жулики споро выполнили приказ, и парень с напильником забрался под потолок и принялся счищать с железных прутьев присохшие к ним грязь и экскременты.
– Спускайся! – потребовал Хмурый некоторое время спустя и размотал колбу. – Прикрой чем-нибудь лицо и старайся не вдыхать пары, – проинструктировал он подручного. – Главное – не пролей! И не вздумай выдергивать пробку зубами! Умрешь на месте!
Жулик вновь поднялся под потолок, просунул руки через решетку и осторожно капнул кислотой на железо. Раздалось шипение, едкий неприятный запах легко перебил сгустившуюся в подземелье вонь. Я закашлялся и отошел ко входу, но глаза продолжали слезиться и там.