Ослеплённый желанием
Шрифт:
— Нася, Нася, смотли как я умею, — Анечка привлекла мое внимание к себе. Малышка расставила руки в сторону и стала махать ими в воздухе, рискуя свалиться в любой момент. Валерия, видимо, подумав об этом же, тут же остановила качели и строго сказала:
— Аня, нужно обязательно держаться, иначе упадешь и расквасишь нос, а потом будешь плакать. Ты поняла меня?
— Не хочу, не буду- капризно ответила малышка.
— Тогда я не буду тебя катать.
Анюта нахмурилась и тут же надулась, всем своим видом показывая, что недовольна сделанным замечанием. Бросив на Леру насупленный
— Нася, идем играть! — в ее голосе звучала некая настойчивость.
— Не Настя, а мама, — поправила ее Лера. — Настя твоя мама, понимаешь?
Малышка обернулась, и так недовольно на нее посмотрела, что Валерия не смогла сдержать улыбки, но тут же взяв себя в руки, сделала строгое лицо и повторила. — Скажи мама.
— Нася мама, — послушно произнесла девочка, и посмотрев на меня, хихикнула. — Идем иглать?
Я поднялась со скамейки и взяла в руки мячик.
— Лови, — бросила его вперед, наблюдая, как малышка побежала вслед за ним.
— Настя смотри, будь осторожна, разбалуешь ее, потом очень сложно будет. Надо с ней построже немного, — наставляла меня Лера. — Дети чувствуют нашу внутреннюю слабость, и вскоре Анюта из тебя веревки начнет вить. Вот поверь мне.
— Не могу, — честно призналась я. — Когда смотрю на мою девочку, сразу думаю, как ей жилось в детском доме. Вдруг ее обижали? Или били?
— Зря ты так думаешь, — покачала головой моя собеседница, наблюдая за бегущей к нам малышкой. — Демид сказал, что Дмитрий Михайлович позаботился об Ане. Он проследил, чтобы ее поместили в самый лучший семейный детский дом. Кроме того, он периодически интересовался жизнью девочки, передавал ей подарки, выделял пожертвования. Воспитателем у твоей дочки была очень приятная и добрая женщина. Анечку не обижали, но сама понимаешь, когда детей много всем уделить внимания в полной мере невозможно. Я думаю, теперь ты дашь Анюте любви сполна, но и о воспитании не следует забывать.
— Нася, иглать, — дочка дернула меня за подол юбки. Я заговорилась с Лерой, и пропустила тот момент, когда Анюта забросила мячик в ближайшие кусты. — Давай иглать.
Я посмотрела на Валерию и увидев ее ободряющий взгляд, присев на корточки, обняла дочурку за талию.
— Анечка, я твоя мама, — сказала я, вглядываясь в глаза своей девочки, осторожно погладила ее по щеке, — и люблю тебя. Ты самое дорогое, что есть в моей жизни, и мне очень хочется, чтобы ты называла меня мамой.
— Мама Нася? — в глазах ребенка читалось некая растерянность. Анюта в силу своего возраста меня не помнила, мама — для нее было неким абстрактным понятием, и что оно означает малышка еще толком не понимала, видимо, воспринимая меня в роли нового воспитателя.
— Можно просто мама, — прижала ее к себе и шепнула на ухо. — Люблю тебя, моя кроха.
Анютка не ответила, лишь крепче обняла меня за шею, таким образом, выражая свои эмоции.
— Моя малышка, Анечка, — невольно опять заплакала, от переполняющего счастья.
— Так, девчонки, — Валерия привлекла к себе мое внимание, — я пошла узнаю, как у нас дела с обедом, а вы тут пока сами, хорошо?
— Хорошо, — улыбнулась, быстро смахивая слезы, и посмотрев
— Давай, — малышка сама взяла меня за руку.
Усадив Анюту на качели, присела рядом и тихонько оттолкнулась ногами:
— Поехали?
— Дя! — заверещала маленькая. — Быстлее!
— Держись крепче, — предупредила я, и еще сильнее раскачала качели…
Какое-то время мы развлекались, но постепенно я сбросила темп, почувствовав головокружение и тошноту. Заигравшись с дочкой, совершенно забыла о своем положении, и вот теперь, глубоко дыша, пыталась прийти в себя.
— Еще, — Анечка требовательно посмотрела на меня. — Быстлей.
— Доченька, мама устала, давай попозже.
Дочка нахмурилась, и я подумала, что сейчас мне закатят очередную истерику, но, к моему удивлению, Анюта согласилась:
— Холошо, — и стала сползать с качелей. Едва оказавшись на ногах, она вытащила мячик из кустов и начала играть с ним, давая мне несколько минут передышки.
Я, приложив руку ко лбу, закрыла глаза, но мне тут же стало еще хуже. Сфокусировав взгляд на одном предмете, постаралась справиться со своей тошнотой.
— Настя? — послышался голос Валерии. — Тут к тебе пришли.
Я обернулась и сначала увидела ее, а потом Игната с огромным букетом белых роз.
— Здравствуй, Настя, — он, не решившись приблизиться, так и стоял на расстоянии.
— Здравствуй, — кивнула я, внезапно ощутив непонятный прилив сил.
— Вы поговорите, а мы с Анечкой пойдем в дом, — предложила Валерия, и протягивая моей дочери руку, обратилась к ней. — Идем, малышка, я тебе кое-что покажу.
— Что? — Анюта, чуть наклонив голову, хитро посмотрела на Леру.
Женщина усмехнулась и, бросив на меня взгляд, покачала головой:
— Твоя дочка настоящая хитрюга.
— Я покажу тебе свои сокровища — заколки, колечки, браслеты. Хочешь?
В глаза малышки зажегся неподдельный интерес. Валерия, как мама двух дочерей, знала, чем подкупить маленькую Анютку.
— Ну, так что, идешь? Или не хочешь?
— Хочу, — выпалила Аня, а потом подбежав ко мне, обхватила ручками мои колени и прошептала. — Не уходи. Я сколо велнусь.
— Конечно, моя маленькая, — поцеловала дочку в макушку и подняв голову, столкнулась с теплым взглядом желто-карих глаз. Игнат смотрел на нас и улыбался…
***
Когда Валерия увела Аню, Игнат осторожно подошел ко мне и протянул букет со словами:
— Это тебе.
— Спасибо, — ответила я, принимая цветы. Они были потрясающе красивы, а еще источали невероятный сладковатый аромат. Я очень любила розы. Для меня они всегда являлись самыми восхитительными цветами на свете. Именно с ними были связаны все теплые воспоминания — дни рождения, выпускной вечер в школе, свадьба. Отец впервые подарил мне розы в семь лет, и потом каждый праздник я получала корзину цветов. Мой свадебный букет состоял из семи нераскрывшихся бутонов, украшенных декоративными лентами и зелёными веточками какого-то растения. Как же давно это было. В это мгновение я подумала о том, что надо бы навестить Влада и узнать нужна ли ему какая-то помощь. А потом я так давно не была на могиле отца.