Османский узел
Шрифт:
– Иди уже, амазонка!
Идёт, уверенная и настроенная исключительно на победу. Взгляды со всех сторон, частью подбадривающие – понятное дело, со стороны итальянцев – частично же подозрительные, пренебрежительные, насмешливые и выражающие иные не самые лестные для Бьянки эмоции. Интересно то, что в немалом проценте отнюдь не из-за симпатии к Стоковичу как таковому или же неприязни к нам как к союзникам против османов. Гендерная принадлежность, вот в чём собака порылась. Хорошо так порылась, качественно! Здесь, в южнославянских землях, увы и ах, давно прошли времена воительниц, а исключения из правила если и попадались, то не стали известны до такой степени, чтобы остаться в веках, на страницах летописей. Не в последнюю очередь из-за тлетворного, насыщенно ядовитого влияния азиатчины, где женщины всегда были существами второго сорта, игрушками, товаром, говорящим имуществом, годным, в зависимости от положения, для тяжёлого труда и удовлетворения
Впрочем, сами с собой они этими игрищами могут хоть до морковкина заговенья заниматься, но именно что у себя, нос не высовывая за пределы зверистанов с бантустанами. И раз уж выпал уникальный шанс не выпустить их за пределы «исконного ареала обитания», грешно не приложить к этому максимум усилий. Пока же…
– Это всегда выглядит необычно.
– Верно, Асканио.
Я сразу понял, что именно хотел сказать Росиенте, сопутствовавший мне сегодня. Худощавая, гибкая и не слишком высокая даже до женским меркам Бьянка и куда более массивный Симеон, к тому же в более габаритной броне, с более широким, тяжелым клинком, рассчитанным на силовой стиль работы. Вместе с тем, зная манеру боя девушки, можно было с уверенность сказать, что склонность противника к силовой манере боя ей только на руку. Приходилось видеть и даже ощущать на себе её многочисленные фокусы, в том числе и весьма грязные.
Звучат слова, объявляющие о начале поединка из-за категорического нежелания противников искать пути к примирению. Вот и началось. Стокович делает шаг вперёд, другой и наносит пробный колющий удар, целясь в левую часть торса соперницы, с небольшим смещением вниз. Бесхитростно, но для завязки боя вполне. Бьянка даже не парирует, лишь уклоняется, а затем пластает воздух своим зажатым в правой руке лёгким клинком, выказывая намерение дотянуться до шеи серба.
Блок. Жёсткий, силовой. При таком у неопытного мечника оружие если и не вылетит из руки, то болевые ощущения гарантированы. И моя подруга… изображает эти самые ощущения. Не знал бы её повадки, мог купиться. Хотя нет, не мог бы, привыкнув ожидать любой пакости от противостоящих мне. И всё равно, зачёт по прикладному лицемерию в боевых условиях новая герцогиня Форли сдаёт успешно… в дцатый раз. Стокович однозначно заметил слегка исказившееся «от боли» лицо соперницы и тут же перешёл в атаку. Не стремясь к особой точности ударов, он плёл паутину замахов, изредка чередуемых уколами. Такую, чтобы Бьянка не могла бы постоянно уклоняться, а была вынуждена снова и снова ставить блоки. Конечная цель? Отсушить руку, заставить взяться за меч двуручным хватом, тем самым сделав поединок более выгодным. Ведь легкий клинок против более длинного и тяжёлого, к тому же без парного кинжала, изначально полагающегося к выбранному рисунку боя – это явный плюс для серба. Он так думал.
Его заставили так думать. Зачем? Обратка! Стокович считал, что выматывает он, воспользовавшись уязвимостью противницы. На самом же деле для Бьянки не составляло особых проблем блокировать часть ударов, от которых она не успевала уворачиваться. Ощущения «отсущенной» руки не было, боли тем более. Да и сами блоки были сводящими, а значит не столь неприятными. Оставалось лишь ещё немного поиграть, дождаться, когда соперник сбавит обороты, малость притомится махать действительно тяжелым клинком.
Вот оно! Уже не столько блок, сколько свод до гарды. Отталкивание вражеского клинка и скольжение вперёд с ударом кинжалом. Прямо в лицо, но не уколом, а режущим манером. И тут же разрыв дистанции. Плюс «подарок» в виде злорадного такого оскала. Играет, чтоб её! Решила не просто сразить противника, но показать собравшимся понаблюдать за поединком как собственный уровень мастерства, так и свойственную мстительность. Игра на публику опять же, к этому Бьянка тоже имела немаленькую слабость.
Кое-кто аж ахнул, видя результат удара. Крики, одобряющие или возмущённые, также присутствовали в изобилии. Удар был и впрямь хорош в плане эффектности. Открытый шлем, не защищающий толком лицо, он далеко не так хорош, как думают некоторые. Проклятье, да я вообще никогда не понимал подобного непотребства. Защита может варьироваться, но она должна быть! Иначе… частичный, но таки да вариант обстёбанного со всех сторон «бронелифчика», только и всего. На сей раз кончик кинжала в уверенной руке Бьянки рассек губы и, устремляясь вверх, пропахал борозду до виска, лишь немного не задев глаз. Случайность или же намеренное нежелание делать противника «лихом одноглазым»? Боги ведают да сама
Болезненная рана, шокирующая, уж точно достигшая своей цели. Сложно биться как раньше, когда чувствуешь кровь и понимаешь, что лицо, которое наверняка нравилось прекрасной половине человечества, теперь при любом исходе будет обезображено шрамом. И это если вообще удастся выйти живым из схватки, что резко перестала казаться лёгкой. Скорее совсем наоборот.
Пауза длилась каких-то несколько секунд, а затем… Бьянка словно взорвалась, атакуя словно сразу с нескольких направлений, используя замешательство противника и своё преимущество как в скорости, так и в лёгкости оружия. Отвлекающие удары, финты – на их фоне порой попадались и настоящие атаки. Острые, жалящие выпады в уязвимые места брони, причём задействовался как меч, так и кинжал. Но следующий действительно серьёзный удар был нанесён после того, как Бьянка, воспользовавшись трюком времён бытия в кондотте и усовершенствованным уже при тренировках со мной, двинула носком сапога под колено Стоковичу. Тот, вестимо, потерял равновесие… удержался, припав на одно колено. Готовился было встать, но тут словил колющий удар в ногу. В место, которое не было прикрыто основой брони и в то же время не защищённое поножем. Небольшая уязвимость, приоткрывшаяся брешь из-за неожиданной позиции. Её хватило.
Минус мобильность. Теперь Бьянка могла кружить вокруг него, уподобившись волку, изматывающему уже порванного молодого оленя. Кровопотеря сразу из двух ран; боль от них, к тому же нога Симеона отныне уподобилась генерратору боли каждый раз, как только тот использовал её для передвижения и даже смены позиции. Атаковать же… скорости несравнимы. Оставалось только надеяться на успешную контратаку, к тому же совпадающую с небрежность воительницы.
– Он уже труп, Ваше Величество.
– Не скажи, Асканио, - отрицательно покачал я головой. наблюдая за эндшпилем схватки. – Если бы наша герцогиня хотела, то прикончила бы его раньше. Мне вообще кажется, что он останется в живых. Смерть далеко не всегда самое болезненное наказание. Да и многому она научилась за прошедшее время… очень многому.
Например тому, что показательное убийство, пусть и на поединке, то бишь абсолютно законно, по всем правилам, одного из аристократов княжества будет воспринято не самым лучшим для нас образом. Зато показательная порка зарвавшегося хама – дело совсем другое. Побитый, униженный, но живой и не критично покалеченный представитель рода Стоковичей будет наглядным примером и уроком для иных. Посмотрим, прав ли я в своём предположении!
Ставка ва-банк. Стокович ранул вперёд, надрывая наверняка отказывающуюся действовать даже в половину от привычного ногу, стремясь задавить Бьянку этим напоров. Относительно неожиданным, в надежде на то, что на сей раз потеряется уже она. Не вышло. Отскок, свод клинка, разворот против часовой и… Кинжал моя подруга выбрала такой, который хоть и мог наносить режущие удары, но в основе своей был предназначен для пробития кольчуг. Вот и пробил… вонзившись в плечо чуть ли не по рукоять. Да так там и остался, поскольку был специально выпущен из руки. Дескать, если хочешь, так вынимай. Только не забудь, что для этого придётся совсем уж отвлечься, тем самым окончательно подставляя себя под удар, на сей раз точно добивающий.
Финита. Точно она, ведь, хрипло вскрикнув, Симеон дёрнулся, изогнулся и… выпустил из рук меч. А когда попробовал потянуться за ним, обнаружил у шеи острие меча противницы. Совсем-совсем рядом, являющееся однозначным намёком, что его жизнь находится отнюдь не в хрупких и беззащитных, как оказалось, девичьих ручках. А тут ещё к ней и кинжал вернулся, извлечённый из его собственного тела.
– Извинения, синьор Стокович, - немного искажённый, поскольку звучал из-под закрытого, с личиной, шлема, раздался голос Бьянки. – И клятвы, что будете почтительно относиться к женщинам, помня о том, что некоторые способны защищать себя сами, не прибегая к услугам друзей, возлюбленных и родственников.
– Приношу свои… извинения, - выдавил тот, глядя на воительницу с бессильной злобой.
– Клятва.
– Клянусь, - после примерно десятка секунд с огромной неохотой выдавил из себя Симеон. – Именем отца клянусь!
– Я довольна. Извинения приняты и клятву все услышали.
С этими словами Бьянка развернулась и, вложив в ножны сперва кинжал, а затем и меч, горделиво этак двинулась в мою сторону. Позёрша, однако! Что кинжал, что меч в крови, их бы сперва вытереть, пусть даже пучками травы. Но нет, впечатление сейчас было важнее. Правильно всё она сделала, поставив яркую, запоминающуюся точку. А ещё лучше, что уходила, не оглядываясь на то, что происходит за спиной, с поверженным как телом, так и духом противником. Ох, чую я, будет нам о чём сегодня поговорить! В том числе и о том, что она сделала очередной шаг по ведущей вверх лестнице – пугающей одних и вдохновляющей других той самой, по которой уже давненько топала семейка Борджиа.