Османский узел
Шрифт:
Интерлюдия
Интерлюдия
Франция, Париж, конец июля 1495 года
Много ли нужно государству для того, чтобы он подъёма перейти к упадку? На самом деле, лишь одно-два печальных события, таких как проигранная война, мятеж в ключевых провинциях или же смена правителя со всеми вытекающими последствиями.Вот на Францию всё вышеперечисленное и обрушилось.
А начались бедствия королевства с похода в Италию – тогда ещё не королевство как таковое, но скопище малых и не очень стран, каждая из которых в отдельности мало что из себя представляла. Вот Карл VIII Валуа и счёл как Неаполь, так и более мелкие италийские государства своей законной добычей. Он ошибся, будучи разгромленным теми противниками, о которых сначала даже не задумывался – стремительно
Бегство через те земли, где ещё можно было найти относительных союзников. Потом в Геную, Савойю, дальше собственно Франция. Попытки раздавить Бретань в очередной раз, покарать взбунтовавшуюся супругу и вернуть дофина… Впустую. Бретань в тот раз оказалась не просто готова, но и поддержана сильными союзниками, в частности, выступившей на стороне Борджиа в разделе «Неаполитанского пирога» Испанией. Попытки хоть как-то договориться… которые привели короля к смерти. К убийству, вина за которое была явно возложена на Анну Бретонскую, но коварство и жестокость случившегося намекали на причастность совсем другой персоны или персон. Без доказательств, без высказанных вслух подозрений, но понимающие люди в подобном и не нуждались.
Король умер, да здравствует король. Но кто? Дофин, рождённый от Анны Бретонской? Знать королевства встала бы на дыбы при одной мысли о том, что регентшей может стать враг, герцогиня Бретонская, крепко и тесно связанная как с врагами Франции, так и с убийством собственного мужа. А про то, чтобы забрать юного Карла-Орлана силой у матери, и мыслить не следовало. Под защитой крепостных стен, крепкого гарнизона столицы герцогства и поддержки семей Борджиа и Трастамара что мать, что ребёнок чувствовали себя более чем уверенно. Назревала вероятность полноценной такой междоусобицы, призом в которой была бы корона Франции. Призрак возрождения новой «столетней войны» уже торжествующе потирал руки, ожидая первых шагов в нужном направлении. Разве что участники были бы несколько иными – помимо Англии, да и то не в качестве главной силы, на Францию бы накинулись Испания, коалиция италийских государств во главе с Борджиа, а потом вмешался бы и император Максимилиан, помогая разорвать в клочья ещё недавно могущественное королевство.
Однако, не случилось. Герцогиня Бретонская, явно по приказу из Рима, заявила, что её сын урождён вовсе не от Карла VIII Валуа, а от другого мужчины, чья личность известна лишь понтифику. Он же, Александр VI, подтверждает законнорожденность Карла-Орлана и его полные права на наследование короны Бретани, но никак не Франции.
Возможность схватки за «французское наследство» таким образом была если и не снята окончательно, то отложена в сторону. По салическому закону, из-за того, что совсем уж близких родственников по мужской линии у Карла VIII не было, корона Франции перешла к герцогу Орлеанскому, Людовику Валуа, ставшему с тех пор Людовиком XII. Почему именно ему? Наиболее влиятельный из всех возможных претендентов, к тому же обладающий верными лично ему войсками, немалой казной и поддержкой значительной части знати королевства. Кому ж ещё то?
Вот и сидел этот самый «кто-то» теперь уже в королевском статусе, ломая голову над тем, как вообще разгребать все те беды, которые продолжали сыпаться на королевство с самого момента его коронации.
Необходимость заключать почти что в первые дни своего правления невыгодный для королевства мир? Людовик XII понимал, что это вынужденная мера, своего рода плата за сколько-нибудь спокойную жизнь. Даже «на бедность» кое-что оставили – Геную с укрепившимся там Лодовико Сфорца, целиком и полностью лояльным Франции от безвыходности своего положения, да Савойю, которую удерживали в повиновении французские гарнизоны, что не рискнули выводить даже в самый сложный момент. Вот и все результаты Итальянского похода, помимо ополовинившейся – по самым скромным подсчётам – армии, оскудевшей казны и отпавшей Бретани, что восстановила свою независимость.
Мир был нужен! Его заключили, признав изменившееся положение и не надеясь в ближайшее
Людовик XII, уже с самой юности закалённый в интригах и привыкший видеть истину за дымовой завесой, понимал, что происходит и что может произойти в будущем. Сильная Франция мешала практически всем своим соседям, со всех сторон света. Грезящая восстановлением власти над потерянными по результатам Столетней войны землям Англия. Крепость-порт Кале могла стать местом, из которого хлынут закованные в сталь английские войска. Их найдётся кому поддержать изнутри, в этом король даже не сомневался!
Рычащая с юга Испания, за последние годы ставшая чересчур сильной и посматривающая в сторону той самой Гиени как на возможную добычу. И действующая уже, но осторожно, засылая золото лидерам мятежников, подбадривающая обещаниями, помогая доставать оружие. К тому же чета Трастамара вполне могла договориться с английским королём о совместных действиях
Италия, которой недавно ещё не существовало, но вот она, восставшая из пепла давних веков, неожиданно сильная, имеющая как армию, так и влияние. И претендующая на Геную с Савойей прямо, а уж про влияние на возможно отколовшиеся французские провинции и говорить не стоило. Бретань уже находилась не в прямой вассальной, но сильной зависимости от Италии и Испании. От Италии, пожалуй, даже больше, учитывая некоторые обстоятельства. Не стоило сомневаться в том, что если какая-то отколовшаяся провинция обратится к Святому Престолу за поддержкой прав на независимость и за коронацией – она их получит. После определённых обещаний, данных роду Борджиа, конечно. Очень опасный враг, несмотря на подписанный мирный договор. Всем известно, как Борджиа умели и умеют обходить обещания и клятвы, устные и письменные!
Наконец, Священная Римская империя. Сейчас это государство было уязвимо, внутри зрели собственные нарывы, готовые прорваться в самый неподходящий момент. Император Максимилиан понимал это, потому и не стал бы вмешиваться в дела сильного соседа. Сильного… но не ослабевшего до только ему ведомого предела. Зато если он сочтёт Францию ослабевшей достаточно, то тоже будет готов ударить, особенно совместно с другими.
Враги со всех сторон! И даже давшее было передышку объявление семьёй Борджиа Крестового похода против Османской империи давало лишь отсрочку от бедствий. Оба Борджиа, понтифик и король, носящие на головах тройную тиару и Железную корону, могли ввести в заблуждение очень многих. Возможно, им удалось бы одурачить и его, Людовика XII Валуа, но только не тогда, когда имелись конкретные советники, знающие о Борджиа больше, чем кто бы то ни было. А ещё их непримиримые враги, лишившиеся большей части денег и власти, но мечтающие вернуть хотя бы что-то из утраченного. Или получить новое, но сопоставимое.
Семейство делла Ровере – вот кто это был. И четверо наиболее важных его представителей, до сих пор носящие кардинальские облачения, сохраняющие власть пусть не светскую, но духовную. Очень полезный инструмент в понимающих руках. Джулиано делла Ровере, Рафаэль Сансоне Риарио, Джироламо Бассо делла Ровере и Доменико делла Ровере. Первые двое сейчас находились в одном помещении с королём Франции и готовы были ответить на любой вопрос, который прозвучит из монарших уст. И не только они.
Присутствовал Жорж д’Амбуаз, архиепископ Руанский, к советам которого он давно уже привык, находя их полезными как для себя лично, как и для подвластных земель. Вот и воссев на престол, чуть ли не первым делом, понимая сложность положения, король издал несколько указов о снижении налогов, а также начал процесс судебной реформы. Старая, излишне громоздкая и запутанная, становилась откровенно вредной, принося споры и раздоры между вассалами, что сейчас было совсем уж неуместно.