Основатель христианства
Шрифт:
Достаточно подставить "римляне" вместо "язычники", и актуальность этого гимна станет очевидной. Но человек на осле не вписывается в такую картину. Столь необычное вступление в Иерусалим напомнило Матфею и Иоанну одно ветхозаветное пророчество. В Евангелии от Матфея оно приводится так: "Скажите дочери Сиона: вот, Царь твой грядет к тебе, кроткий и воссевший на ослицу и на осленка, сына подъяремной". Пророк же продолжает описание кроткого царя: "Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме, и сокрушен будет бранный лук, и Он возвестит мир народам". Говоря современным языком, Он несет программу разоружения и вместо объявления войны язычникам или изгнания их предложит им мир. Если допустить, что Иисус имел в виду это пророчество, становится понятно, почему Он въехал в Иерусалим на осле. Он предлагал людям изменить свои мысли и чаяния о будущем
Прибыв в Иерусалим, Иисус, как и многие паломники, тут же отправился к Храму. Но сперва Он только осмотрелся и отметил про себя все, что увидел (во всяком случае, так пишет Марк). На ночь Он ушел в Вифанию, а утром вернулся в город, готовый бросить главный свой вызов и народу, и священству.
Произошло это перед самим Храмом. За несколько недель до праздника внешний двор становился чем-то вроде рынка, где продавали птиц и животных для жертвоприношений, а паломники из дальних мест могли обменять свои деньги на иерусалимскую монету для пожертвований и других религиозных нужд. Священнослужители по меньшей мере не мешали этой торговле. Храмом и двором ведали только они, отвечая за все, что там творится. Придя туда, Иисус велел торговцам уйти, опрокинул столы менял и выгнал животных. Потом Он запретил проезжать через двор на повозках (кое-кто ездил так, сокращая себе путь). Безусловно, действовал Он и своевольно, и очень дерзко. Священство имело своих блюстителей порядка. В крепости, возвышавшейся над
Храмом, располагался римский гарнизон. Но, видимо, беспорядков во время изгнания почти не было, из чего нам следует заключить, что Иисус воздействовал на толпу только личным авторитетом. Многие, наверное, поняли Его; остальных же охватил священный ужас. Едва ли кто-нибудь оказал Ему сопротивление — иначе римский гарнизон вмешался бы, чтобы предотвратить мятеж. Иисус приказывал, и в тот раз Ему подчинились. Воспользовавшись этим, Он весь день, до ночи, учил народ, а народ, по словам Марка, "с восторгом слушал слова Его учения". О том, что именно Он говорил, мы знаем крайне мало, но и того достаточно, чтобы назвать по меньшей мере одну его тему, равно как и цель и смысл Его решительных действий.
Это не замышлялось как некий переворот, ибо никаких дальнейших шагов с Его стороны не последовало. Скорее Он как бы инсценировал притчу. Чтобы понять ее, посмотрим, как это событие толкуют Евангелия. Но прежде заметим: сам факт того, что сценой ее стал Храм, ясно показывал —:.. у Иисуса не было политических целей, хотя Его и провозглашали царем. Он помышлял о служении Богу, а не о независимости Израиля. "Не делайте дома Отца Моего домом торговли". Вот что сказал Он, повествует Иоанн, изгоняя торгующих и утверждая тем самым простую истину: служение Богу и жажда наживы, даже для богослужебных целей, — вещи разные. "Не можете Богу служить и богатству", — говорил Он и раньше. Это лежит на поверхности. Однако гораздо больше таится в глубине. Один из древних пророков — тот самый, который говорил о кротком царе ,- живописует счастливое время, когда разные народы сойдутся в Иерусалим для поклонения Богу; и в тот день, по словам его, "не будет больше ни одного торгующего* в доме Господа Саваофа". Иисус в символической форме исполняет это пророчество, что вполне совпадает с основной темой Его проповеди: Царство Бога — здесь. По крайней мере так толковал эту сцену Иоанн, и эта трактовка созвучна духу всех Евангелий.
В Евангелии от Марка (а также у Луки и у Матфея) Иисус обвиняет торгующих или, скорее, покровительствующих им священнослужителей в том, что те превратили Храм Божий в "разбойничий притон". Выражение это не следует понимать как "воровской притон" (такой перевод дает старое английское издание Библии). В греческом есть слово "вор", образованное от корня со значением чего-то тайного, потаенного, коварного; но здесь употреблено другое. Здесь слово, которое коннотирует не столько с воровством, сколько с насилием. Так называли обычно разбойника с большой дороги. В пещерах Иудейской пустыни издавна скрывались и разбойники, и мятежные националисты. Разница же между ними была столь мала, что всех называли одним словом. Иисус обвинял торгующих не в своекорыстии- хотя, пользуясь своим положением, они не упускали случая нажиться. Он обличал священнослужителей, которые, пользуясь святостью Храма, превращали его в оплот могущественной и обособленной группы, когда он должен быть "домом молитвы для всех народов"12. Так пророк говорил за несколько веков до того:
И
Во времена Исаии это было протестом против той жестокой исключительности, которую можно назвать оборотной стороной религиозного пыла. К этому смыслу пророчества Иисус и прибег. Припомним, как многие считали, что сын Давидов "очистит Иерусалим от язычников". Иисус требовал, чтобы его очистили и для язычников.
Согласно Евангелию от Иоанна, именно в этой связи Он произнес слова, оскорбившие многих: "Разрушьте этот Храм, и Я в три дня воздвигну его". Мы уже видели, что
Храм здесь — символ поклонения Господу и общины, входящей в этот Храм. Речение содержит завуалированное пророчество: на обломках тогдашнего иудаизма встанет новый Иерусалим. Тогда "очищенный Храм" можно рассматривать как символ нового вероучения, для которого нет различия между евреем и язычником, а есть единый Народ Божий, образец чистого служения Господу "в духе и истине" (так пишет Иоанн в другом месте). Это лишь символ, не более того; истинный, "нерукотворный" Храм (по словам Марка) еще только должен возникнуть. Тот кризис, из которого и должен был возникнуть Храм, приближался. Вызов, брошенный Иисусом в храмовом дворе, стал звеном в цепи событий, ведущих Его к смерти — к смерти и воскресению, которое было для Него и возникновением нового, воплощенного в Нем Народа Божьего.
Он и не ждал, что священнослужители попустят столь открытому вызову. "Какою властью Ты это делаешь? Или кто Тебе дал эту власть, чтобы это делать?" — спросили они. Иисус на такие вопросы часто вопросом и отвечал. Здесь Он напомнил им о своем предтече, Иоанне Крестителе, спросив: был ли тот пророком Бога или просто еще одним вожаком сектантов? Удар был точен — официальные религиозные лидеры недоверчиво смотрели на Крестителя, но из-за его огромного влияния на людей не могли осудить его открыто. "Не знаем", — лукаво ответили они. "Тогда, — сказал в ответ Иисус, — и Я не скажу вам, по какому праву это делаю". Смысл тут такой: есть власть, которая сама себя определяет. Или ее признают, или нет; а если нет, то и говорить больше не о чем. Напоминание об Иоанне Крестителе — не риторический прием. Дела его были одним из "знаков наступающих времен", по которым Иисус видел приближение Царства Бога; принимая крещение от Иоанна, Он причастился своего признания. Миссия Иоанна — подготовить "народ к приходу Господа" — дала начало миссии Иисуса. Как и Предтеча, Иисус обвинял в самодовольстве официальный иудаизм. Иоанн сказал, что еврейского происхождения недостаточно, чтобы войти в Новый Израиль (как видим, посылка отрицательная). Иисус же говорил (через положительное утверждение), что новый Храм открыт всем народам. Теперь Он предложил священству признать, хотя бы задним числом, что дело Иоанна, продолженное Им самим, — это и есть дело Бога. Но отклика Он не нашел.
Священнослужители были правы, когда подметили, что своими действиями Иисус ставил вопрос о власти. Еврейские религиозные институты основывались на том, что высшая и непререкаемая власть — в Законе Моисея, осуществлять же ее должным образом может только правящий совет, члены которого и считались истинными преемниками Моисея. По крайней мере только они могут отправлять власть до тех пор, "пока (говорили некоторые) не явится истинный пророк", которого властью наделил сам Бог, даровавший и Закон. Могли ли они признать, что такой властью наделен Иисус? Могли ли спокойно смотреть, как Он этой властью пользуется? Ведь это бы означало, что они сами от нее отреклись.
И тогда Иисус перешел от защиты к нападению. Он предстал в Храме перед народом и язвительно опроверг обвинения священнослужителей. Сама суть Его ответа — в притче, звучащей как прямой вызов:
Насадил человек виноградник и обнес стеной, и выкопал точило, и построил башню, и сдал его виноградарям, и уехал. И послал к виноградарям в свое время раба, чтобы взял у виноградарей от плодов виноградника; и те, взяв его, прибили и отослали ни с чем. И снова послал к ним другого раба, и того ранили в голову и обесчестили... Еще один у него был: сын возлюбленный; послал он его последнего к ним, говоря: "устыдятся сына моего". Но виноградари те сказали друг другу: "это наследник: давайте, убьем его, и наследство будет наше". И взяв, убили его и выбросили его вон из виноградника.