Основная миссия
Шрифт:
– Мне очень хочется надеяться, что этот звонок, не отнимет тебя от нас еще на полгода…
Чмокнув ее руку, которой она поправляла воротник рубашки, ответил:
– Все нормально милая. Просто им какая-то консультация срочно понадобилась. Да и самолет мой только послезавтра, а наземным транспортом из Швейцарии, пока не выбраться. Так что без основательного прощания - я подмигнул и плотоядно прижав ее к себе, продолжил - ты от меня не избавишься!
– Дай бог…
Хелен сделала попытку улыбнуться, но несколько неудачную, так как в этот момент у нее из глаз, одна за другой, побежали частые слезинки. Я вздохнув, вытер ей
– Ну не надо. Ты ведь теперь - жена офицера. А у меня вся работа в разъездах заключается. Что - каждый раз вот так плакать и нервничать будешь? Даже если я из дома на два часа уйду?
Жена, посмотрев мне в глаза, твердо ответила:
– Буду! И не считай меня дурочкой. Когда военного человека вот так вызывают из дома, то нет никакой гарантии, что дела службы, не призовут его чуть ли не на другой конец света! Одна надежда, твой самолет действительно только послезавтра и без прощания мой муж не уедет… - а потом, вдруг, слегка округлив глаза ойкнула, сказав - Ты же без завтрака! Айн момент!
После чего, отлепившись от меня, накинув халат, рванула из комнаты. Немного удивившись ее скоростям, я пошел следом. А Елена уже лихо шуровала на кухне, с молниеносной скоростью кромсая хлеб ветчину и сыр на бутерброды.
Прислонившись к косяку я с улыбкой смотрел на нее, думая про себя, что с подругой жизни нифига не ошибся. Никаких тебе истерик, криков и соплей. Понимает, что в этом случае никак на ситуацию повлиять не сумеет, и делает то, что в ее силах. В данном случае: готовит еду в дорогу. Еще не знает куда я еду и зачем, но вот то, что мужик должен быть сыт, знает хорошо. И еще знает, что человека перед отъездом расстраивать - последнее дело. Поэтому и держится. А свое отревет, после моего ухода… И если я вернусь сегодня, то мы вместе посмеемся и над тренировкой прощания, и над этими, заворачиваемыми в плотную бумагу бутербродами…
А Хелен, увидев что я поглядываю в окно на подъехавшую машину, быстренько закончила заворачивать пакет и передав его мне, сказала:
– Все. Теперь ты готов. Я не знаю зачем тебя вызывают, поэтому просто хочу попросить - береги себя, любимый! Мы с Ваней тебя будем очень сильно ждать.
После чего так поцеловала, что полковник Лисов чуть было не стал дезертиром, наплевавший на воинский долг, с высокой башни. Но справившись с собой и оторвавшись от восхитительно податливых губ, я дотронулся пальцем до ее щеки, стирая вновь бегущие слезы и очередной раз пообещав быстрое возвращение, выскочил на улицу…
А потом, когда мы выруливали с подъездной дорожки, спросил у сидящего за рулем Панарина:
– Степан, что там случилось? Из-за чего меня дернули?
Тот пожал плечами:
– Толком даже не скажу. Знаю что час назад в консульство прибыл один наш товарищ, из местных.
– Агент?
– Ммм… вы знаете, про это вам Иванов пусть скажет. А я могу лишь доложить, что этот человек работает лесником почти на границе с Германией. И вчера вечером возвращаясь домой он услышал перестрелку. Короткую, но интенсивную. Бинокль у лесника был с собой, поэтому он смог увидеть, как небольшая группа вооруженных людей, уходила вглубь Швейцарской территории.
– И что? Может это фрицы, с местными пограничниками побились?
– В том то и дело что нет. Он испугался и спрятался, когда они проходили мимо него. И услышал русскую речь.
– Ну и что, что русскую. Это кто угодно мог быть - начиная от красновцев и заканчивая козлами из РОА. Сейчас все немецкие прихлебатели, из Рейха, впереди собственного визга бегут. А эти, видно, направление немного спутали и вместо Франции, сюда ломанулись. Только я все равно не пойму, мне то зачем звонить было?
Панарин искоса глянул на собеседника и удивленно ответил:
– Вы так интересно сказали - "ломанулись". Я такого выражения раньше не слышал. А что касается этих русских, то по описаниям лесника они очень похожи на бойцов наших террор-рупп. Вот Василий Макарович и решил у вас уточнить, как вооружены и во что обычно одеты "невидимки". Мы ведь про них только слышали, а вы, как фронтовик, с ними наверняка сталкивались.
Вспомнив нашу своеобычную работу за линией фронта, я вздохнул:
– Сталкивался… Только если это действительно "невидимки", то они уже далеко. Волка ведь, как известно - ноги кормят. Видно фрицы ребят крепко прижали, поэтому они и вынуждены были уйти в Швейцарию. А сейчас эти люди или в Австрии, или опять в Германии.
Степан, выруливая на улицу, которая вела к посольству, ответил:
– Если бы это было так, то вас бы не тревожили. Но у тех русских, двое раненых и четверо пленных. Раненые "тяжелые". Их пленные, на самодельных носилках несли. И лесник видел, что они все еле идут. А потом, эта группа остановилась у грота Мартина. Судя по всему на ночевку.
– Что за "грот Мартина"?
– Не знаю, наверное просто какое-то место так называется.
– Понятно…
Дальше расспрашивать Панарина я посчитал бессмысленным. Сейчас мне Иванов и "лесник", сами все толком расскажут. А заодно объяснят, что со всем этим дальше делать и почему консульские так всполошились? Поэтому последний участок пути мы преодолели, обмениваясь только малозначительными фразами об общем житье в советском представительстве и о вчерашней свадьбе.
А вот когда приехали, Василий Макарович поздоровавшись и в очередной раз извинившись отвел в свой кабинет, где уже сидел какой-то загорелый мужичок средних лет, со шкиперской бородкой, который был представлен как старый знакомый Иванова - Антуан Пернье. Исходя из имени, я думал что бородоносец, сейчас начнет лопотать по-французски, но Пернье начал говорить на вполне понятном немецком языке. И рассказал довольно занимательную историю. Вчера он, словно Мороз-воевода обходил свои владения и уже собирался возвращаться домой, как вдруг, буквально в сотне метров от себя, в лощине, услышал перестук нескольких автоматов и гулкое хлопанье винтовки. Расказчик не специалист, поэтому сколько стволов принимало участие в перестрелке сказать не может, уверен лишь в том, что винтовка была одна. Стрельба длилась минуты три, после чего затихла, но когда спрятавшийся за валунами Пернье уже хотел было дать деру, в нескольких шагах ниже по склону, он услышал русскую речь.
Тут я его прервал:
– А вы поняли, о чем эти люди говорили?
Лесник потрогал перышко своей, лежащей на столе шляпы и медленно ответил:
– Русский язык я знаю очень плохо. Точнее говоря, лишь настолько, чтобы с уверенностью сказать, что говорили именно по-русски. Понял буквально пару слов - эти военные говорили про отдых и что ягдкоманды больше нет.
– Какой ягдкоманды?
Антуан пожал плечами:
– Этого я не понял. Просто услышал слова "ягдкоманда, фрьисцы и пьисдьесцт" в одном контексте.