Основная миссия
Шрифт:
И кстати, насчет дегерманизации Пруссии. Насколько мне стало известно, у нас разработан план эвакуации немцев, аж до пятидесятого года. А самое главное, что до четверти населения планируется оставить на месте, с постепенной их советизацией. Как сказал Тверитин - оставить социально близких и тех кто не захочет уезжать настолько, что готовы будут поменять гражданство. Услышав насчет "социально близких" я помню, ехидно поинтересовался:
– Что, всех местных урок решили оставить?
Стас криво улыбнувшись ответил в том смысле, что я совсем отстал от жизни и у блатняков, райская жизнь закончилась, так как указом от двадцать пятого июня сорок четвертого года, они вгоняются в черное тело, как и положено уголовникам. А система ГУЛАГа будет реформирована
А вообще в последнее время происходит что-то довольно странное. Эти два ухаря, я имею ввиду Тверитина и Машерова, набирают все больший и больший вес. Даже если исходить просто из радиопередач, то скоро количество обращений Машерова, сравняется с количеством обращений Сталина. Нет, парни они конечно головастые, но я ведь отлично помню, как Виссарионыч в свое время отреагировал на мои слова по поводу преемника. Взгляд у него тогда стал такой, что я испугался по-настоящему. А теперь что происходит? При полной поддержке усатого вождя, Колычева да и всего измененного Политбюро, они гнут новую линию, только рубашки завиваются. И ведь что интересно, если крестьянские реформы получили в народе название "Сталинские", то касающиеся мелкого и среднего производства называют "Машеровскими". А "кровавый тиран" и в ус не дует - наоборот, всячески опекает своих протеже. Блин, такими темпами остается одно из двух - либо парней в ближайшие пять лет элементарно шлепнут, в лучших традициях "кровавой гэбни", либо я уже сейчас могу с уверенностью сказать кто будет следующим Верховным главнокомандующим. Точнее - первым председателем Совета Народных Комиссаров. И если про "шлепнут", подумалось исключительно в виде злой шутки, то будущее председательство Машерова в СНК, прослеживается настолько четко, что к бабке не ходи.
Мда, дай то бог. С другой стороны, сильно настораживает нынешний возраст Петра Машерова - всего двадцать шесть лет. Чтобы такого пацана допустили рулить огромной страной… Но если подумать, то возраст это такой недостаток, который проходит с годами, а Петр уже успел показать себя как на войне так и на гражданской работе. Да и товарищ Сталин, твердо решил дожить, как минимум до пятьдесят третьего года. Так что все вроде выстраивается в елочку - тридцать пять лет это уже нормально…Вон, Гусеву тридцать шесть а уже командир особой группы ставки. Хотя, не в количестве прожитых зим и весен дело, а в отношении к жизни. Я ведь, когда познакомился с тем же Иваном Петровичем считал его совсем старым. Просто исходил из общего поведения, взвешенности, солидности да и вообще - житейской мудрости. А оказалось, что он ровесник века и в начале войны, только за сороковник перевалил.
Да уж… наверное это у меня еще детские воспоминания превалируют - если политик, то должен быть древним как Брежнев. Но действительность вносит свои коррективы: сейчас большинство в политбюро - молодые шустрые и злые, которые, как пел Цой - "хотят перемен". Только в отличие от "перестройщиков" конца двадцатого века, перемен не для личного обогащения, а для обогащения всей страны…
– До Нанси, двадцать километров!
Возглас Гека меня отвлек и я встряхнувшись переспросил:
– Что?
– Я говорю- через полчаса на месте будем. Ты знаешь куда там дальше ехать?
– Без понятия. Да и что тут думать - у первого же патруля провожатого возьмем, он и проведет.
Гек кивнул, а я с удовольствием потянулся и глянул назад. Марат безмятежно дрых, привалившись к бортику, при этом однако, даже во сне, крепко держась за поручень, а метрах в тридцати за нашей машиной, катил УльЗиС с остальными парнями. Ребята там похоже вовсе не расслаблялись, так как установленный на турели ДШК был расчехлен и возле него торчал Шмидт, поблескивая на солнце очками-консервами, которые он нацепил, чтобы ветер не выбивал слезы.
Мда… вот что значит - орднунг. Едем по своим тылам, до ближайших вооруженных фрицев как до Китая раком, но эта поездка считается боевым заданием, а раз боевым, то вынь и положь эту самую боевую готовность. И ведь голову могу дать на отсечение, что это Максова инициатива. Я просто воочию представил, как немец, в начале езды лишь беспокойно крутился на своем месте, а потом видя, что Козырев, будучи старшим по званию, не мычит и не телится, увлеченно крутя руль, внес данную рацуху. Змей наверняка удивился предложению и ответил в смысле - если так хочется торчать возле пулемета, то и флаг тебе в руки! Вот Шмидт, периодически припахивая Искалиева на подмену, и бдит…
Кхм, с одной стороны это конечно правильно. Совершенно правильно. Но вот с другой… То-то я удивлялся, чего это регулировщик, когда мы на перекрестке, пропускали танковую колонну, на меня так поглядывал. А он видно принял подполковника, сидящего в новеньком ГаЗ-67 за чмошного тылового ссыкуна, который не просто окружил себя охраной, находясь за десятки километров от линии фронта, но еще и заставил эту охрану бдительно нести службу. Мда… надо будет ребятам сказать, чтобы не позорили начальство, да и вообще - размяться тоже неплохо, а то хоть дороги здесь и похожи на взлетно-посадочные полосы, но один черт - растрясло…
Поэтому, приказав Геку тормозить, я, после остановки колонны, подойдя к УльЗиСу высказал сидящим в нем свои претензии. Судя по злорадному Женькиному -"Ага!" обращенному в сторону Шмидта, мои предположения, относительно инициатора бдительности, были полностью верны. Макс выслушав аргументы, недоуменно наморщил лоб:
– Я поннимайу, но фет так полошено?
– Знаю, но ты Макс, будто первый день в армии и забыл что значат для военного человека, понты и бравада!
– Я помньйю. Но отно дело расстекнуть форот кимнастерки, или хвасьтат трофейным орушием, и софсем тругое нахотясь на поефом задании фести сепя как путто на оттыхе. Фы феть даже бронешилеты и "льифчики" не натели. А фдрук нас опстреляйут?
– Ой, да ладно - подошедший от газика Пучков, махнул рукой - Во-первых, при таком количестве войск на рокаде, никаких обстрелов быть просто не может, а во-вторых ты еще предложи каски одеть, чтобы на нас все пальцами показывали, как на последних трусов.
– При чьем тут трусост? Нато просто фыполньят трепофания устафа. Он тля этоффо и написан.
Мда… уел. И ведь не поспоришь и не станешь объяснять, что от боевого задания в этой поездке, только лишь название что - "боевое". Мне остается только утереться да еще и поблагодарить за службу. Но тут Женька, который молча разминаясь слушал наш разговор, встрял:
– Эх ты, немец-перец-колбаса! Все у тебя по правилам, да по полочкам разложено! Нет того огонька и капельки сумасбродства, что должно отличать бывалого солдата от штабного уставника!
Шмидт на этот наезд хитро улыбнулся и ответил:
– Ест. Я фот каску нье отел, хоть и полошено и затфор пулемета перетернул срасу, хоть этто как рас и нье полошено! Сначит - ест оконек!
Искалиев, до этого крутивший головой, просто переводя взгляд с одного говорящего на другого, тихонько захихикал, а Змей, от такого извращенного подхода к тонкому искусству армейского разгильдяйства, как потягивался, так и застыл, удивленно приоткрыв рот. Я, честно говоря, тоже был несколько ошарашен тевтонским взглядом на допустимые понты. Уж больно они неотличимы оказались от уставных требований…