Основная операция
Шрифт:
— Сережу убили, — Маша прижала ладонь ко рту. — Какой ужас! В этом городе невозможно жить!
— В этой стране невозможно жить! — уточнил Василий Семенович. Возмущение в голосе было совершенно искренним.
Как ни парадоксально, но пустот под Москвой не меньше, чем твердого грунта. «Досужие» и не всегда далекие от истины журналисты первыми изучили этот факт и сравнили «подошву» столицы с куском швейцарского сыра. Метро, канализация, коридоры линий связи, огромные складские помещения, подъездные линии овощных баз и складов стратегического резерва, «заглубленные» командные
Даже в былые времена всеобщей упорядоченности таинственный мир подземелья имел множество хозяев. «Мосгаз» располагал довольно точной секретной схемой своих коммуникаций, «Мосводопровод» — своих, тресты «Подземвентиляция» и «Мостелефонстрой» тоже держали в сейфах первых отделов испещренные тысячами линий «простыни» с лиловыми штампами ограничивающих грифов в правом верхнем углу. Но иногда бетонный пол газового хозяйства проваливался в черную яму русла Неглинки либо в потайной ход Хитровки, после чего десятки руководителей и специалистов терялись в догадках: что делать? Обычно, после недолгих консультаций с райкомом партии, дыру надежно цементировали и забывали о параллельном «ничейном» мире.
Случалось и по-иному: «Подземвентиляция» или линейная бригада «Метростроя» пробьют по своим надобностям шурф и окажутся в ярко освещенном туннеле, тут же завоют сирены и закрутится такая карусель, что уже никто — от рядового проходчика до управляющего — не рад, что влезли в сферу секретного ведомства. Здесь ход событий был несколько иным: бригаду мгновенно снимали с работ, все прослушивали короткую лекцию о бдительности и давали подписку о неразглашении, после чего обходили опасное место за версту. А штольня заделывалась мгновенно, словно сама собой, да так, что и следа не оставалось.
Тогда спецподземсооружениями непосредственно занималось пятнадцатое управление УКГБ Москвы, а курировал их одиннадцатый отдел КГБ СССР во главе с генералом Верлиновым. Почти все пространство подземных переходов находилось под техническим контролем: телекамеры, емкостные датчики, системы электрической защиты, автоматические стреляющие устройства с радиолокационным наведением… Да регулярные обходы оперативно-профилактических групп два-три раза в неделю… Десятилетиями все здесь было спокойно: только в восьмидесятом, перед Олимпиадой, какой-то бродяга попал под очередь АСУ, да в восемьдесят третьем четыре террориста пробрались почти ко входу «кремлевского метро», но сработала сигнализация, и их взяли мгновенно — словно ураганом снесло!
Тогда же карантинно-надзорная служба подготовила сверхсекретный доклад: «О влиянии техногенных излучений системы спецсооружений на спелеофауну». Андропов лично изучил досье с фотографиями метровых крыс и пауков и наложил резолюцию, состоящую из трех пунктов: «1. Подготовить операцию по уничтожению всей этой нечисти. 2. Информацию засекретить. 3. При утечке сведений провести контрпропагандистскую кампанию с привлечением авторитетных специалистов».
Но уже наступало время, когда генсеки умирали чаще, чем выполнялись их распоряжения. А потом и вовсе все покатилось в тартарары.
Аслан Идигов по прозвищу Волк никогда не любил ишачить. Поэтому он всячески отлынивал от строительных работ и уже подумывал, что, может, пора подаваться на родину. Там, по крайней мере, никто не загонит его в подземелье и не заставит выкладывать какие-то дурацкие стены. Но с другой стороны, в Чечне настоящая война, и неизвестно, чем она кончится, вполне возможно, что прежней вольницы уже не будет. Глядишь — перешлепают всех ребят да обратно за колючую проволоку позапихивают… Так что лучше не торопиться…
Луч фонаря осветил присевшего на корточки Волка.
— Ты чего тут расселся? — грубо спросил Битый Нос. — Иди камни носи или цемент разводи!
— Покурить нельзя, да? — огрызнулся тот, но, понимая, что препирательства ни к чему хорошему не приведут, нехотя двинулся к освещенному участку. Прожектора с трудом пробивались сквозь цементную пыль, в носу сразу запершило. Широкий зев туннеля перегораживала толстая стена из больших каменных блоков, под потолком еще оставалась полуметровая щель, куда слоями уносило пропитанный пылью воздух.
— Закроем, совсем нечем дышать будет! — угрюмо сказал Идигов, подавая тяжелые камни. Ему не ответили. Здесь работали «командированные» из Гудермеса, живущие в Москве земляки использовали их как рабов, поэтому все были недовольны, но выказывать возмущение опасались.
— У меня анаша есть, — Аслан тронул за рукав коренастого земляка по прозвищу Клюв.
Тот с готовностью бросил камень прямо под ноги.
— Пойдем забьем…
Отойдя на несколько шагов, они, подсвечивая фонарями, выбрали из груды оружия свои стволы. Волк привычно перебросил «АКМ» через плечо. Работать с автоматом невозможно, да и не нужно. Он вполне способен прокормить владельца и обеспечить всем необходимым. Поэтому руки должны держать что-то одно: или ствол, или кирку.
— Я не нанимался тут горбить, — проговорил Волк, поглаживая гладкое твердое дерево приклада. — Вначале дело было по мне, настоящее… Думал, и дальше так пойдет. А они нас в каменщиков превратили!
Клюв высморкался, но в нейтральном звуке Волк уловил нотку согласия.
— Я самого Тепкоева знаю, с его младшим братом дружу, — похвастался он. — Хотел сразу подойти поговорить, так Лечи не пустил. «Потом, потом!» Но все равно пробьюсь к Магомету! Хочешь, и за тебя слово скажу?
— Конечно, какой разговор? Наверху веселей, — согласился Клюв. — И вообще, чем камни класть, лучше мужское дело делать. Хотя… Тут у них тоже что-то большое затевается…
Навстречу двигались несколько теней с фонарями, Клюв на всякий случай замолчал. Желтоватые лучи равнодушно скользнули мимо. Здесь ходили только свои. Километровый отрезок туннеля с двух сторон огородили испещренными бойницами стенами, поставили часовых, словно полевой лагерь разбили в одном из горных ущелий. Центром лагеря являлась большая брезентовая палатка с отдельным кольцом охраны. Что там происходило, держалось в тайне, хотя отрывочные сведения и просачивались сквозь брезент.
— Давай сюда, чтоб Битый Нос не увидел, — Клюв, пригнувшись, нырнул в узкое ответвление коридора. Здесь было сухо и, если учесть, что почти вся территория лагеря превратилась в огромный нужник, на удивление чисто.