Основной закон
Шрифт:
Народ потихоньку набирался, и у Валерика возникло то странное состояние, которое бывает у любого трезвого в компании пьяных: своей неуместности. Шутки – чересчур пошлые, голоса – слишком громкие, парни развязные, девки… в общем, все неестественно, гротескно и неприятно. Захотелось уйти, но втихую смыться было невозможно, а в открытую – не хотелось: начнутся пьяные обиды, придется объясняться, врать, изворачиваться… Вот и приходилось натужно улыбаться, смеяться несмешным шуткам из разряда "ниже пояса", отбиваться от очередной попытки напоить, соглашаться с чьими-то заявлениями – пьяный
Собственно, и наблюдения были не особенно веселыми. Парни по большей части грузнели, кроме одного. Но тот уже давно и целенаправленно качался, да и сейчас пил только пиво. Понятно, на их фоне Валерик смотрелся едва ли не Шварценеггером. Девчоночьи фигуры оплывали, теряли стройность и подтянутость. Сравнение с той же Вероникой было однозначно не в их пользу. Тело Вероники было… проработанным. На изначально неплохие физические данные наложились систематические занятия, давшие в итоге безупречную, гармонично развитую фигуру. Здесь же… лишенные регулярной физической нагрузки мышцы дрябли, съеденные и неистраченные калории закономерно откладывались на животе и бедрах. Пока это было еще не особенно заметно, но ведь было! Впрочем, он и сам хорош. Все, с завтрашнего утра начинает делать зарядку и бегать.
Постепенно волейбол сошел на нет – слишком часто игроки стали промахиваться по мячу. Подошла к концу и водка. Солнце уже заметно клонилось к закату, народ стал расползаться. Парни, понятное дело, хотели продолжения банкета, но девчонки, большей частью, рвались по домам. Сам Валерик продолжения не жаждал. Ему больше хотелось полистать подаренную книгу, поделиться с матерью сегодняшним успехом… Он принялся сворачивать вещи.
– Молодой человек, что вы делаете сегодня вечером?
Сильно нетрезвая Светка обняла его сзади, прижалась к спине голым пузом. Интересно, за что на нее так все западали? Сегодня Валерик имел возможность ее детально рассмотреть. Грудь подобвисла, живот дрябленький, лицо нездорового сероватого цвета, про целлюлит и говорить нечего. И это за ней парни ходили табунами! Не иначе – колдовство какое-то.
– Дома сижу, книжки читаю.
– Разве это занятие для настоящего мужчины?
Светкин язык уже слегка заплетался. Да и на ногах она держалась не вполне твердо. По крайней мере, встав перед Валериком, она не удержалась на ногах, и пошатнулась. Пришлось ее поддержать, а она, воспользовавшись моментом, повисла на шее и, старательно прижимаясь, жарко зашептала на ухо:
– Приходи сегодня ко мне! Родаков дома не будет, они в город уехали.
– И зачем я тебе? – попытался он мягко отъехать.
– Глупенький, ты мне нравишься, я тебя хочу!
Валерик четко почувствовал: врет.
Девчонка полезла было целоваться, но от нее так пахнуло смесью табака и перегара, что Валерик, сморщившись, невольно отстранился.
Говорят, женщина чувствует отношение мужчины. Здесь же и чувств никаких не требовалось.
– Что, не нравлюсь? – окрысилась Светка.
– Не нравишься, – подтвердил Валерик. Ему только пьяной женской истерики сейчас не хватало для полного счастья, так что пусть лучше злится.
– Да? А, помнится, в школе бегал за мной – только в путь!
– Тогда ты была другая. А я так и вовсе был идиотом.
– Тогда хорошая, а сейчас плохая, да? Тогда я была всем нужна, а сейчас никому, да? У-у-у-у!
Ну вот, теперь еще и разревелась. Пьяные слезы – противное зрелище. Валерик огляделся вокруг. Все успели рассосаться. Даже Вовка на своем драндулете умотал. Вот, млин, попадалово! А ведь сейчас ему придется эту дуру на себе переть до дома. Не бросишь же ее здесь! А потом весь поселок будет говорить о том, что Светка его заарканила. И ведь без толку оправдываться: они же все видели, они лучше знают. Протрезвить бы ее, только как? У него, по сути, есть только одно средство. И поможет оно или нет – кто ж его знает. Хотя… если метаболизм ускорится, так, может, алкоголь быстрее нейтрализуется и выведется?
Валерик напрягся, пытаясь передать энергию в нужные, по его мнению, места: печень, почки, кишечник. И, конечно, в мозг. Процесс шел хреново. Львиная доля сил уходило на то, чтобы протолкнуть пациентке хоть что-то, хоть одну целебную золотистую каплю. Но когда это все же удалось… Он успел отскочить в сторону, а Светка… Хорошо, что она все еще оставалась в купальнике, потому что хлынуло сразу изо всех щелей. К счастью, в непосредственной близости никого не обнаружилось.
Минут пять Светка стояла на четырех костях, извергая съеденное и выпитое. Потом поднялась, глянула на Валерика с ненавистью.
– Ну ты, Меркушин, сволочь! – заявила она и направилась к реке.
Вернулась она через четверть часа, мокрая и замерзшая.
– От-твернись, – выговорила, с трудом шевеля посиневшими губами.
Валерик отвернулся, но, на всякий случай, поглядывал альтернативным зрением: кто знает, что ей в башку стукнет. Но все прошло без эксцессов. Услышав, что шуршание одежды прекратилось, он повернулся обратно.
– Вот такая ты мне больше нравишься, – сказал совершенно серьезно.
– Какая? Мокрая и обделавшаяся?
– Нет. Трезвая и злая.
Светка замолчала, Валерик ждал. Наконец, она подхватила пакет со своими вещами.
– Что стоишь? Пойдем отсюда.
Какое-то время они шли молча, старательно придерживаясь темных переулков.
– Ну нафига ты все испортил? – одноклассница первой нарушила молчание.
– Что испортил? У тебя сегодня все равно бы ничего не вышло. И вообще, нафига тебе все эти интриги? Думаешь, я не видел, как ты других девчонок от меня отгоняла, как мне в минералку водки подливала? Думаешь, я два и два сложить не в состоянии? Залетела, поди, и решила лоха заловить по принципу "кто последний, тот и папа".
– Ничего подобного! – запротестовала Светка.
– Ну вот, опять врешь. Значит, так все и было.
Светка окрысилась:
– И откуда ты такой умный выискался?
Валерик усмехнулся:
– Я всегда таким был. Только ты все больше на другое смотрела.
Светка опустила голову, потом проговорила хмуро:
– Ладно, дальше я сама дойду.
– Точно дойдешь?
– Точно.
– Ну, пока.
В ответ прозвучали только быстро удаляющиеся шаги.