Основы флирта с обнаженным оборотнем
Шрифт:
– О! – воскликнула я, внезапно вспомнив, как воспитанно Алан распускал руки. Я засмеялась, чем, кажется, привела Алана в замешательство. – Нет, нет, не переживай, ты ничем меня не обидел, я просто в последние дни была несколько занята.
– Значит, у нас все в порядке? – спросил он, чуть приподняв бровь, как будто все ещё не услышал того, что хотел бы.
Хммм... Как выглядит «порядок» для нас с Аланом? Мы все ещё друзья? Безусловно. Но теперь, когда у нас завязалось некое подобие отношений с Купером, поезд возможного будущего с Аланом определённо сошёл с рельсов, и позволять ему думать иначе несправедливо
Я быстро кивнула.
– У нас все будет хорошо, Алан.
Алан, кажется, сразу расслабился, сделал большой глоток и прислонился к стойке. Я почувствовала себя ужасным, ужасным человеком.
На следующее утро во время завтрака только и разговоров в столовой было, что о пропавших туристах, Крейге Райане и Джейкобе Беннетте, о том, какой ужасный им достался конец. Местные неистовствовали, новость о следах огромных лап вокруг лагеря подливала масла в огонь паранойи. Уолт предлагал организовать «отстрел волков», что, по моим предположениям, похоже на соревнование по стрельбе, которое устраивала моя школа, чтобы пополнить запасы в местных кладовых, только значительно страшнее. Добавляла беспокойства мысль, что моего бойфренда может убить разъярённая толпа соседей.
Совершенно иначе выглядела реакция Нейта: он был спокоен и собран, переживал лишь о возможной потере потока туристов в окрестностях. Я старалась не думать о нём плохо. Нейт был человеком, способным посмотреть на ситуацию со стороны, увидеть всю картину, и он прав. Пара историй в новостях о волках-убийцах, пропавших людях – и экономика Гранди, основанная на туризме, рухнет. Приезжие приносили в город деньги и не затрагивали ресурсы, оплачиваемые налогами, потеря такого источника дохода станет сокрушительной. Это приведёт к безработице, семьи будут переезжать, и город, на сохранение которого Нейт потратил всю свою жизнь, начнёт медленно умирать.
В этом калейдоскопе беспокойства пребывала ваша покорная слуга. В моем сознании постоянно крутились совершенно противоречивые версии, самой оптимистичной из которых оставалось предположение, что это действительно просто больной раненый волк, оказавшийся слишком близко к людям. Тоненький пронзительный голосок впивался мне в затылок и напоминал, что я сама видела, как Купер впился зубами в Джона Тига, так что роль главного подозреваемого должна принадлежать ему. Я, как могла, заглушала этот голос. Тупой голос!
Я потерла глаза и с удовольствием припомнила дни, когда самой большой моей заботой был приход мамы с целью выбросить всю вредную еду.
Я уже несколько недель даже не вспоминала о своих родителях, почти два месяца ничего о них не слышала: они перестали звонить, оставлять голосовые сообщения, и это было... хорошо. Кара в электронных письмах упоминала, что виделась с ними, так что я знала – они в порядке. Меня не мучило чувство вины за то, что я не звоню им, беспокойство, не отключили ли им электричество, воду или телефон. Они уже взрослые люди, и неоплаченные счета – их проблемы. Я засмеялась с некоторым сожалением. Хотелось бы, чтобы этот уровень эмоциональной зрелости был мною достигнут не настолько дорогой ценой.
На следующий день после возвращения поисковой группы с пустыми руками, мое чувство вины по отношению к матери вновь подверглось испытанию. В бар приехали родители Крейга Райана и Джейкоба Беннетта со стопкой неоново-желтых листовок с надписями большими буквами: «Вы видели этих мальчиков?». Эви и Базз тут же согласились повесить их на стойку, хотя такие же уже были наклеены на все доступные поверхности. Это были действительно мальчишки, девятнадцатилетние, с исправленными брекетами зубами и россыпью прыщей на лиц. Они улыбались с фотографий с неотразимой уверенностью юности.
– Они ведь были здесь, правда? – требовательно спросила Базза миссис Беннетт, её истеричный голос колебался между криком и воплем. Женщина была худой, тонкокостной, наверное, весьма красивой, но сейчас её лицо исказилось от отчаяния. – Вы говорили с ними? Как они выглядели? По вашим впечатлениям, у них все было нормально?
Эви покачала головой, по понятным причинам предпочитая не рассказывать про историю с фальшивыми удостоверениями.
– Мы совсем недолго их видели.
– Но у вас создалось впечатление, что все нормально, верно? – закричал мистер Райан, отчего в и так тихом помещении повисла звенящая тишина.
– У них все было в порядке, – мягко сказал Базз. – Просто пара ребят, довольных тем, что удалось вырваться в поход, счастливых, что не нужно в школу.
Губы миссис Райан задрожали.
– Значит, они выглядели счастливыми?
Я трусливо скрылась, когда столкнулась с их безнадёжным, страшным горем. Сбежала на кухню. Понимать, что мне, возможно, известно что-то о смерти их детей, что я могла бы рассказать, но не сумела себя заставить, было ужасно. Я чувствовала себя виноватой и никчемной. С другой стороны, что бы я им рассказала? «Привет! Я думаю, весьма вероятно, ваших детей съели оборотни». Разве это как-то поможет?
Я убедила себя, что спать мне не даёт сочувствие родителям пропавших парней, потому что в такой ситуации думать об отсутствующем любовнике просто преступно. Однако я крутились и ворочалась в кровати, не могла уснуть, путалась в простынях, от которых пахло Купером. Я поменяла бельё, но на чистых простынях спать не могла вообще, там не было его запаха, так что все закончилось возвращением белья, на котором сохранился аромат Купера, на место.
Я собой не гордилась.
И виноват в этом охотник, который пытался отогнать голодного волка от только что застреленного лося, что несколько не подходило под наш волчий сценарий. Гораздо чаще туристы страдали от ран, нанесённых медведями и лосями. Я читала про то, какие виды волков водятся в нашем штате, но не находила никого, похожего на Купера. Его вторая форма напоминала скрещение чернобурого и обычного серого волков.
Я читала про их рацион, привычку помечать своё запахом (фу...) и язык тела, надеясь научиться лучше понимать настроение Купера, когда он трансформируется. Например, я выяснила, что, если Купер заворачивал уши назад и наклонял голову, он напуган. И, даже, когда он напуган, что уже показатель чего-то нехорошего, поскольку он сильный хищник и все такое, бежать мне все равно со всех ног нельзя. Если мы столкнулись с другим волком, побег снизит мои шансы на выживание. Почему-то эта информация не показалась мне особенно полезной.