Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев
Шрифт:
Глава I.
Отвлеченный элемент человека.
Чтобы иметь возможность жить и проявлять свою деятельность на земле, человек необходимо должен иметь материальное тело, состоящее из тех же самых элементов, из которых состоит сама земля, все минералы и все твари, на ней находящиеся.
Появившись на земле без памяти прошлого, мы так привыкаем к своему телу, оно делается такой насущной необходимостью нашего существа, что мы лишаемся возможности представлять себе самого себя без этого тела. С ним непосредственно, совершенно машинально, связываем мы всё своё земное существование, все ощущения и все решительно представления о своём «я». Мало того, это тело в наших представлениях о себе становится нами самими и нашим настоящим «я». Но, вместе с тем, всякий из нас очень хорошо знает, что это тело, когда наше «я» его оставит при смерти, превращается не более как в труп, т.е. в кусок обыкновенной, бездушной, органической материи, который, подчиняясь
Есть люди, утверждающие, что не признают своё небытие за гробом. Они полагают, что будто бы наше «я» уничтожается с разрушением тела, и всё, что в нас чувствовало, сознавало и мыслило, уничтожается бесследно. Они говорят, что им легче представить себя уничтоженным за гробом, чем представить свою личность и своё «я» продолжающим дальнейшее своё существование до бесконечности; - но не заблуждение ли это?
По крайней мере, все философы, которые самым тщательным образом анализировали и изучали человеческое представление идеи о небытии за гробом, приходили к убеждению, что подобное представление совершенно немыслимо и что в самом корне его кроется великая нелогичность и полнейшее непонимание идеи о самом себе. И в самом деле, как может человек представить себе небытие своего «я», т.е. своего личного понимания и ощущения себя самого? Ибо, когда он думает, что представляет себя несуществующим, то что же в сущности он себе представляет, как не самого себя? И представляет он себя, конечно, таким точно, каким он в действительности есть, и иначе он себе «себя самого» представить не может, т.е. он непременно должен «себя» представить существующим и ни в каком случае не может себе представить «себя» несуществующим - ибо в таком случае ему пришлось бы представить что-нибудь другое, но никак не «себя» и не своё существующее «я». Что же именно другое должен он себе представить? Он и сам этого не знает. Это вопрос не разрешим ни умом, ни чувствами; сама природа наша противится такому представлению; разум восстаёт и опрокидывает всю мнимую идею небытия, делая весь дальнейший ход логического мышления в этом направлении невозможным.
Не гораздо ли проще не извращать естественного хода мышления и не представлять себе того, что логически нельзя допустить и через это не насиловать своего воображения вопреки здравому смыслу? Если человек не в состоянии ни через посредство своих чувств, ни через свой разум и логику допустить своё небытие за гробом, то, ясно, он волей и неволей принуждён себе представить «себя» существующим. Другого логического исхода нет. Что может быть естественнее и логичнее умозаключить, что если мы чему-нибудь не можем допустить конца, то должны признать это «нечто» бесконечно существующим?
Надо удивляться, но факты на лицо, что этот строгий и непогрешимый вывод здравого разума находит всегда себе подтверждение в нашем сознании лишь отчасти; у кого больше, у кого меньше, но у всех смутно и неопределённо.
Нельзя не заметить этой весьма типичной черты из жизни человека на земле, которая проявляется, за весьма редкими исключениями, почти у всех людей. Они никогда не дают себе правильного отчёта в ощущаемых и сознаваемых ими впечатлениях и положительно люди не в состоянии анализировать себя беспристрастно.
Это непонимание себя замечается не в одном вопросе о бытии или небытии за гробом, но и во всех вопросах, в которых сталкивается отвлечённый элемент человека с материальным.
Заметьте, например, что в большинстве случаев все люди, как те, которые веруют в загробное существование и бессмертие души, так и признающие небытие за гробом - всегда весьма смутно выясняют себе вопрос о том, к чему должны они относить сознание своего «я» - к душе или к телу?
Люди, признающие небытие, не допускающие никакого отвлечённого элемента ни в мире, ни в строении человеческого существа, следуя логическим путём мышления от неверно принятых ими исходных точек, должны неминуемо относить сознание своего «я» всецело к своему телу; но у них остаётся невыясненным: откуда берётся само сознание? Они считают, что чувства передаются нервами, - разум, и мысль есть отправление мозга, одним словом - всякое проявление человеческих способностей имеет в теле человека свой специальный орган, но сознание - имеет ли оно свой специальный орган в человеческом организме, через который оно могло бы свободно проявляться? При полном желании материалистов отыскать такой орган в теле человека, это им никогда не удавалось, а потому у них вопрос о том, что такое сознание, где его резиденция, как проявляется оно, остаётся постоянно открытым.
Люди, признающие в себе душу, должны бы были относить всецело к ней всё сознание своего «я». Они признают, что когда их «я» покинет тело, то тело превращается в труп, а их «я», не изменённое этой метаморфозой, в полном своём составе делается свободным. Анализируя это своё допущение, они должны бесспорно признать всё независимое положение жизни души от жизни тела и, наоборот, жизни тела от жизни души, ибо оба эти элемента
Для людей же, которые предполагают, что их «я» иногда относится к душе, а иногда к телу, вопрос об отношениях тела к душе и о распределениях жизненных функций между ними чрезвычайно усложнён, и это обстоятельство не может не породить множества неясностей в представлениях их собственного внутреннего мира. Они невольно спрашивают себя: какие ощущения и жизненные проявления должно относить к телу, и какие - к душе? Где кончаются функции тела и где начинаются функции души, т.е. какая грань разделяет их? Что играет главную роль в жизни человека на земле - душа или тело? И, как следствие этих вопросов, касающихся прямо природы их существа или организации, являются другие, затрагивающие форму и образ их жизни на земле, и они опять в недоумении спрашивают себя: что же надо больше культивировать в себе - тело или душу? Подчинять ли душу требованиям тела, или, наоборот, тело требованиям души? Следовать ли некоторым аскетическим вероучениям, требующим, путём изнурения своего тела, вызывать его подчинение душе, или, следуя древним философам, воспитывать и беречь тело, так как будто бы в здоровом теле должна быть здоровая душа?
Вообще говоря, ни одна наука не даётся человеку с таким трудом, как наука о самом себе и ничто не кажется ему так загадочным, как он сам.
Не следует, однако, удивляться, что человек, живя на земле в своём грубом и вещественном теле, не отдает себе ясного отчёта в природе своих ощущений и проявлений жизненной деятельности. Они действительно чрезвычайно сложны и разнохарактерны, а способности человека слишком ограничены и вполне недостаточны, чтобы помочь ему изучить самого себя; кроме того, человек сам не сознаёт с одинаковой отчётливостью всех впечатлений, ощущений, отправлений и потребностей своего существа. Сознание ощущений более сильных и интенсивных всегда затемнят, а иногда совсем стушёвывает сознание ощущений более слабых. В большинстве случаев сознание своей органической жизни тела и деятельность разума, направленная к удовлетворению житейских потребностей и забот, проявляют наибольшую силу и давление на его существо, что всегда ослабляет, а иногда и совсем уничтожает всё сознание его внутренней духовной жизни. Чем сильнее проявляются и напрягаются человеком жизненные или органические силы, чем более он озабочен житейскими нуждами или материальным своим обеспечением, чем сильнее напрягает он свой разум для разрешения вопросов своего земного благосостояния и своего личного довольства, тем более затемняется в нём сознание отвлечённого духовного мира, как того, который находится в нём самом, так и того, который проникает всю вселенную и служит основой всего существующего в природе.
Это совершенно так же, как свет солнца днём скрывает от нашего взора свет луны и звёзд; но стоит солнцу вечером начать уменьшать силу своего света, и мало-помалу станут появляться на небе звёзды одна за другой, пока не загорится всё небо. Свет звёзд, на тёмном небосклоне, не похож на солнечный свет, он имеет совершенно другой вид и свойства, однако обратите внимание, как ярко они для нас горят в тёмную ночь; как отчётливо мы видим каждую порознь и каждую с самостоятельным цветом, а ведь днём они совершенно не были нам видны.
Человеку, желающему увидать свой внутренний и духовный мир сияющим и блестящим и посредством этого убедиться, что, кроме видимых жизненных потребностей и органических отправлений, в нём есть нечто другое, невидимое, высшее, более чистое и святое - нельзя посоветовать производить исследования себя в то время, когда органическая и жизненная деятельность находится в полном разгаре и напряжении или когда деятельность разума поглотила всё его существо житейскими или научными заботами.
Не время начинать в себе поиски своего духовного элемента за каким-нибудь лукулловским обедом при многочисленном обществе, разгоряченном вином и праздными речами, или во время учёных диспутов, или в разгаре бала, или медового месяца. На всё должен человек отводить особое время, и тем более это мудрое правило должно относиться к проявлению в человеке духовной стороны его существа, требующей известной подготовки и исполнения некоторых условий, касающихся обеих природ, заключающихся в человеке, как отвлечённой, так и материальной.