ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ
Шрифт:
ГЛАВА XIX. Раскрытие стихии Эроса в категории воли
Феноменология Эроса есть сущность мирового процесса. Как сила влечения антитезиса бинера первого вида к своему тезису, Эрос есть живая связующая и движущая связь всех звеньев и членений вселенской иерархии. Антэрос есть сила взаимного влечения членов вторичного бинера, актуализирующего в конкретном эмпирическом антитезис первого бинера. Именно в его стихии происходит развертывание единичных конкретных качествований, их взаимная ориентировка и организация. Сопряженные друг с другом, Эрос и Антэрос суть основные виды феноменологии духа, а потому объемлют в своем естестве все три пневматологические категории и только в целостной их триаде могут быть восприняты испытующим сознанием человека. В предыдущих главах мы изложили основы эзотерического учения об этих двух началах в пневматологической общности, а в частности в приложении к категориям мистики и разума. Теперь необходимо выявить те каче-ствования Эроса и Антэроса и те их особенности, которые развертываются в эволютивно творческом становлении категории воли.
Категории мистики и разума, будучи равновелики категории воли в исходном пневматологическом триединстве, в процессе феноменологии духа относятся к последней, как стационарные к динамической. Творческое раскрытие реальности в иерархии актуального протекает во всех трех категориях, но в то время как мистика и разум лишь органически соучаствуют в творческом процессе — воля призывает его к бытию и осуществляет его течение частью непосредственно, а частью в сопряжении с мистикой и разумом. Именно в силу этого в некотором аспекте созерцания
Воля есть начало творческой мощи, и его трансцендентная сущность есть dwafiic, Реальности. В Имманентном воле соответствует, как ее субстрат, энергия. Соответственно этому эротическая стихия в категории воли расчленяется на два бинерных вида: во-первых, она сопрягает человека в процессе творчества по синархическому закону с трансцендентным волением Всеобщего в его центральной космической монадности (Аркан XXI — Аркан I), a во-вторых — с имманентным субстратом космического воления Всеобщего в Его периферической пластичности (Аркан XXII — Аркан XI), обнаруживающимся в восходящей иерархии конкретных множеств. В эзотеризме первая модификация именуется высшей, а вторая — низшей. Как в том, так и в другом случае, одинаково, это есть синархическое творческое содружество только по категории воли, т. е. здесь мистика и разум отсутствуют как самостоятельные начала и входят только как необходимо сопутствующие обертоны. Это эротическое сопряжение конкретизируется в виде творческой деятельности, которая по отношению к каждому из царств космоса получает некоторый особый вид. Обратимся теперь к анализу соответствующих творческих процессов.
РАЗДЕЛ I. Сопряжение актуального сознания человека с царствами природы в категории воли
§ 59
Эротическое сопряжение актуального сознания человека с царствами природы в категории воли осуществляется через эволютивное внедрение в их движущий закон, непосредственное сопряжение в творчестве и через творчество с единичными центрами воления природы, равно как и с различными видами пластического состояния разлитой в ней энергии. Это не непосредственное мистическое внедрение в их естество, не растворение личности и ее самосознания в иррациональной стихии. Равным образом это не познание в разуме их быта, условий и законов, не изучение отличий и взаимоотношений между отдельными видами, не отношение к ним как зрителя к извне наблюдаемому объекту. Иначе говоря, здесь не имеют места самодовлеющие проявления мистики и разума, а действует только чистая волевая стихия, и если ей сопутствуют их элементы, то только как необходимые обертоны. Это есть путь творческой реализации своей самобытности, иерархического достоинства, соотношений с окружающим и места в Целом через активное соучастие в системе управляющих природою законов и творческое воссоздание в многообразии конкретного гармонирующих с его данными состояниями звеньев ее феноменологии. Здесь человек создает зиждущую мощь периферической природы своего существа, утверждает актуально иерархию ее волевых центров, как раскрытие в синархической перспективе первичной потенции (possibffltas) монады к творческим волениям, объективирует эмпирический синтетический волевой центр сопряженно с оформлением эмпирической личности, равно как ориентирует его по отношению к иерархическим ступеням пластических состояний энергии имманентного субстрата, благодаря чему и вызывает к бытию постоянно видоизменяющуюся совокупность динамических взаимоотношений с эгрего-рами восходящих коллективов, т. е. творчески сопрягается с эволютивной космической иерархией множеств, Это есть творческое созидание своего феноменального существа в его соотносительности с феноменальностью Всеобщего через природу, есть периферическое откровение мощи Надмирового Закона, даруемое душе, нашедшей в себе силы пробудить дремлющее могущество духа и предпринять подвиг творческого самосозидания.
Явления природы воспринимаются нами различно в зависимости от состояния сознания. Обыкновенно мы ограничиваемся поверхностным наблюдением конкретно-эмпирических качеств и особенностей. Такое наблюдение должно быть определено как пассивное, ибо наше сознание только ответствует на воздействия, оказываемые на него объектом. В зависимости от окружающих условий, равно как от предыдущих обстоятельств и обусловливаемого посторонними причинами настоящего состояния сознания, объект с наибольшей силой раскрывает те или иные свои свойства и взаимоотношения с другими. Сознание фиксирует их, совершает ту или иную реакцию, все время оставаясь только пассивно воспринимающим, не делая со своей стороны никаких активных попыток. На следующей ступени мы встречаем сознание стремящимся к какой-нибудь определенной цели и попутно сталкивающимся с объектом. Не ограничиваясь уже только пассивным его наблюдением, сознание здесь начинает активно искать в таком объекте гармонирующее с его конечной целью и общим к ней устремлением. В данном случае оно не довольствуется непосредственно предстоящим и реакцией его запечатления, но и само оказывает воздействие на объект, чтобы выявить в нем искомое. Такое наблюдение может быть названо активно-пассивным. Тут есть уже некое преодоление конкретного эмпирического в самом акте изменения естественно сложившихся субъект-объекиных отношений, есть попытка проникнуть в нераскрытую данными феноменальными условиями внутреннюю природу объекта. Наконец, существует третий, существенно активный вид наблюдения. Здесь человек ставит своей прямой и единственной целью осознание самого объекта, т. е., не ограничиваясь обнаруженными им в данном случае и в данных обстоятельствах качествами и взаимоотношениями с окружающим, он стремится осознать собственную сущность объекта и всю систему ее возможной феноменологии, где данное есть только частный случай. Чтобы быть полным, целостным и действительным, это осознание необходимо должно обнимать все три пневматологические категории, но для отчетливости мы исследуем его по категориям порознь.
Проезжая по дороге, я вижу горный ручей, с шумом пробирающийся среди скал и низвергающийся водопадом. Я занят своими мыслями, они были прерваны видением, на короткое время привлекшим внимание моего сознания, но когда оно скрылось из вида, я продолжал прерванное размышление. — Это пассивное наблюдение. Я встретил тот же ручей с водопадом, когда разыскивал наилучшее место для будущего поселка. Я определил химические качества воды, расход ручья и его вероятные видоизменения в засуху и при сильных ливнях, и нашел условия для жилья подходящими. — Это активно-пассивное наблюдение. Исследуем теперь наблюдение активное, т. е. творческое.
В категории разума я не только воспринимаю здесь непосредственно расположение ручья и водопада среди скал и деревьев, но и стараюсь определить их действительное расположение и историю. Я составляю общую карту местности, узнаю все питающие истоки, ключи и стоки с горных склонов, определяю геологическое строение почвы и рядом тщательных наблюдений вполне изучаю быт реки. Далее, я узнаю по состоянию русла и склонов вероятное происхождение и историю ручья за многие тысячелетия. Обнаженные пласты раскрывают летопись земной коры, и я располагаю полученные наблюдения по отдельным областям — геологии, петрографии, химии, физики, гидравлики, метеорологии, биологии, палеонтологии и т. д. В моем созерцании горного водопада из-под внешнего его облика восстают бесчисленные законы: земного тяготения, инерции, удара, уравнения Бер-нулли, теория вихрей и т. д. и т. д. От конкретно-эмпирического наблюдения я поднялся до системы основных законов природы, и если бы у меня были знание и время изучить их все и ввести в мой кругозор все действующие факторы, то я бы мог предсказать состояние этого ручья для всякого заданного будущего времени, как и определить в прошедшем. Для целой науки и всего космоса такую универсальную формулу считали возможным дать Лаплас и Гоене Вронский.
В категории мистики я воспринимаю ручей в его окружающей обстановке прежде всего в тональностях красоты. Вначале, при пассивном наблюдении, я лицезрею переливы и контрасты красок, прислушиваюсь к мелодичному рокоту скользящих и рушащихся струй и наслаждаюсь чистотой воздуха. Я отдаюсь красоте, утрачивая сознание своей личной обособленности, и живу только величавой жизнью природы. По мере углубления этого состояния оно превращается из поверхностного преходящего наблюдения в мощное воздействие на мою внутреннюю жизнь, в возбудитель дотоле таившихся в недрах души смутных чаяний невыразимого, но трепетно прекрасного. Я перестаю видеть в горном ручье только роскошный убор горных утесов, я чую в нем только влекущую силу, приближающую сладостные дали грез, но я отхожу от нее и начинаю скользить по тонким нитям мечты, живу только веяниями развертывающихся глубин. Таково мистическое пассивно-активное восприятие. Но вот я не следую уже более влекущим в даль мистическим излучениям ручья, не погружаюсь в уединенные тайники моего сознания, чтобы только парить в мечтах и грезах, но устремляюсь навстречу мистической силе, возгораюсь жаждой проникнуть в нее саму, слиться с глубинным истоком ее чар. Я приближаюсь к цели, и соответственно каждому шагу изменяется иерархический уровень моего сознания, его кругозор и способности к восприятию. Расположение и окраска утесов и деревьев блекнут в моих глазах; я вижу их все время, но за этой внешней красотой я вижу иные лучи и окраску, бесконечно более напоенные жизнью и развертывающие дальнейшую глубь в каждой своей волне. Все видимое внешнее становится как-то призрачным, дрожащим и расплывающимся в живом воздухе; каждый листок деревьев и каждый кристалл утеса чудится пронзенным ярким, но нежно мерцающим узором, сотканным из нитей и ореолов струящегося света. И этот свет есть непосредственная скрижаль жизни; он не только озаряет все кругом, но и связует все единством жизненного ритма; он влечет к себе и перерождает влекомое. Человек видит этот незримый свет внутренними очами, и его тонкие вибрации проникают во все членения его существа. Этот свет пластичен как жидкий огонь, и видение его подобно осязанию или утолению жажды. Внутренний взор его видит, но лишь скользит по его переливам, ибо не светозарная внешность есть его истинный облик, но трепет жизни струящихся эманации, наполняющих существо человека. Не путем зрительного видения — воздействия световых лучей извне, но гармоническим возбуждением глубинных все проникающих вибраций и в человеке, и вокруг него он становится чутким к развертывающимся недрам жизни. Потоки и ореолы незримого света вечно трепещут и переливаются и своей таинственной гармонией дают узреть человеку дивный облик некой живой сущности. Они не ткут его лучами, но сами зиждутся на нем; облик предстает пред взором, но он также рождается внутри человека и лишь проецируется им вовне; это реальность и внешняя, и внутренняя одновременно; она как бы сама-созерцает себя через посредство человека, разделяющего ее субъектность от ее же объектности1. Этот дивный облик есть скрытая сущность явлений природы, его нимфа (Nv/tyxu — «покрытые»), непосредственная конкретность макрокосмической природы. Эта реальность невыразима в образах разума, могущего стремиться лишь к символическому ее обозначению, ибо она есть единство жизни природы, проявляющееся в единичном, есть ovaia части, нераздельная с целым. Созерцание живых сущностей природы есть их переживание через постижение мистического тождества состояния внутреннего мира человека с предстоящей пред ним тайной. Каждая нимфа есть отблеск Изиды (Аркан II) в природе; чтобы увидеть ее, нужно поднять покрывало, а чтобы сделать это, нужно приблизиться к ней, т. е. осознать и утвердить свою с ней едино сущность. Достижение сущности жизни есть достижение ведения всех процессов ее феноменологии. Полнота мистической слиянности с тайной есть полнота ведения, но это ведение остается чисто мистическим, т. е. может существовать отдельно и независимо от разумного познания. Как в разуме от познания дифференцированных явлений человек поднимается до уразумения основных движущих законов, так в мистике из ведения сущности человек нисходит к прозрению единичного и конкретного. Знания мистика и интеллектуального ученого параллельны и противоположны, но, тяготея каждое к своей собственной энтелехии, встречаются в своих наивысших достижениях. Истинное цельное ведение необходимо объемлет обе эти компоненты и чтобы приблизиться в действительности к нему, нужно пройти до конца оба пути.
В категории воли должно прежде всего различать два различных вида деятельности. И мистика, и разум, как категории стационарные, раскрываются в человеке лишь в содружестве с волей. Как высшие мистические восприятия, так и проникновенное разумное сознание может быть результатом только могучих волевых усилий. Но здесь воля хотя и участвует в процессах, но цель лежит вне ее собственной стихии. Обратимся теперь к исследованию собственной феноменологии категории воли как таковой. — Я вижу бурно стремящийся ручей, низвергающийся со скал водопадом; он весь насыщен могучим стремлением, и каждая струйка его исполнена и дерзновенной свободой, и непреклонной решимостью. Чем сильнее встречаемое препятствие в виде нависших и сужающихся утесов, тем с большей силой и дерзновением проносятся водяные потоки. Но вот обрыв; клокотание сразу стихает, вода превращается в застывшее стекло, чтобы в то же мгновение соскользнуть с утеса и отдаться целиком ничем не сдерживаемому свободному устремлению. Но ускоряющееся падение создает режущий отпор воздуха, и вся масса воды рассеивается в мириады брызг. И лицезрение этого ни на мгновение не прекращающегося стихийного стремления чарует душу человека, бодрит его сознание, внушает потребность какого-то делания. Таково волевое пассивное восприятие. По мере углубления этого состояния сознания оно превращается из поверхностного преходящего наблюдения в постоянно господствующее стремление. Я перестаю видеть в горном ручье только свободную игру сил и порывов, я воспринимаю в нем определенную мощь, которая может быть использована в высших целях. И вот я или улавливаю энергию падающей воды турбинами, или направляю возбужденную во мне духовную энергию на исполнение предстоящих предо мной деяний. Таково волевое активно-пассивное восприятие. Но вот я не довольствуюсь уже более только использованием готового. Энергия одного водопада есть только малая часть всего падения воды; я решаюсь вмешаться во всю жизнь этого явления природы и помощью плотин, шлюзов и ряда турбин превращаю все течение ручья в один могучий водяной двигатель. Параллельно этому я могу также не довольствоваться лишь пассивным созерцанием моего сознания, а теургически сопрягаюсь с движущей сущностью потока, чтобы использовать почерпнутую мощь в самобытном творчестве. Все это и определяется как активное или творческое восприятие явления природы.
Таким образом предстоящее перед человеком явление природы воспринимается различно и параллельно в трех пневматологических категориях. В зависимости от господствующего проявления той или иной преобладает соответствующий категориальный окрас. Кроме того, в каждой категории имеются три восходящие ступени восприятия: пассивная, активно-пассивная и активная, или творческая. — Человек разума сквозь форму ручья и водопада видит проявление сонма различных дифференциальных уравнений, мистик через их красоту чует нимфу, а человек воли провидит в них или мощную турбину, или источник свободной творческой силы.