Основы социологии. Том 3: Часть 3. Жизнь человечества: толпо-«элитаризм» — историко-политическая реальность и перспективы (Книга 2)

Автор неизвестен

Письмо Климента, вне зависимости от его подлинности или подложности, само по себе отражает целенаправленную организованную борьбу иерархов церкви за канонизацию вполне определённой по смыслу редакции Нового завета. Из открывшегося же в нём утаённого отрывка Евангелия от Марка, повествующего о воскрешении Лазаря (сравните Иоанн, 11:1 — 46), явствует, что Христа сопровождали не только ученики, но ещё и опекуны, которые лучше, чем их «учитель», знают, с кем Иисусу общаться дозволительно, а с кем нет: иначе бы они не препятствовали женщине обратиться к Иисусу[452]. Кроме того, Марк пишет как поверхностный наблюдатель:решительное пресечение Иисусом попытки опёкион называет «гневом». Словосочетание «тайны Божественного Царства» также характеризует образ мышления Марка и Александрийской церкви, поскольку Иисус, в отличие

от Климента, не охранник тайн земных и небесных, раскрывающий тайны избранным им по мере освобождения вакансий в иерархии; Иисус — просветитель, перед которым стоит не проблема отсутствия свободных вакансий в иерархии, а иная проблема — неготовность аудитории принять принесённое Им Учение сразу во всей его полноте и целостности:«Ещё многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить»(Иоанн, 16:12). Также знаменательно, что иерарх Церкви, прекрасно зная таимое им жеполноеЕвангелие от Марка,обязываетсвоего ученика лгать, отрицая известный уже им обоим факт написания Марком приведённого им фрагмента; при этом он нарушает одну из десяти заповедей Моисея, которые Христос не отменил:«Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» (Исход, 20:16), «не лгите и не обманывайте друг друга» (Левит, 19:11), «не лжесвидетельствуй» (Матфей, 19:18).Но ведь и без авторитета церквей и писаний ясно, что Бог есть Истина, и потому Он не нуждается в услужении лгущих (иначе Он стал бы неотличим от дьявола), хотя Бог и попустительствует лгущим до срока.

Всё это в совокупности говорит о том, что один из толков ведической магической знахарской культуры со свойственной ей тайной знания и иерархичностью личностей в системе посвящений изначально стремился извратить Учение Христа о путях вхождения каждого человека в Царствие Божие — Ислам, — дабы толпа по-прежнему была рабочим быдлом, различной профессиональной специализации, а знахарская «сверхэлита» по-прежнему паразитировала на её труде и жизни, возомнив о своей высокой духовности — «мере иерархической значимости». То есть в церкви, ещё времён апостолов, многие ещё до Голгофыпреднамеренноилибездумно-одержимо(т.е. как автоматы с программным или дистанционным управлением) противились Богу и Его Христу, прямо сказавшему в том же Евангелии от Марка в главе 4:21:«... для того ли приносится свеча, чтобы поставить её под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить её на подсвечнике?»Христос и на судилище отрицает факт существования таимого тайного учения:«Я всегда учил в синагогах и храме, где все Иудеи сходятся, и ТАЙНО НЕ ГОВОРИЛ НИЧЕГО (выделено заглавными нами)»(Иоанн, 18:20). Апостолам, бывшим в систематическом обучении, Иисус дал прямое и недвусмысленное указание:«Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо услышите, проповедуйте на кровлях»(Матфей, 10:27). Коран о том же:«Тайная беседа от сатаны»(сура 58:11).«Кто же нечестивее того, кто скрыл у себя свидетельство Божие?»(сура 2:134 (140) ).

Поэтому тот, кто настаивает на существовании воистину христианского эзотеризма, герметизма, тайного учения, по существу молчаливо подразумевает обвинение Христа и Бога во лжи. Если же человек всё же реально столкнулся с неким «христианством», в котором реально существуют тайны и иерархия, основанная на сокрытии знаний и посвящениях в тайны, то он может, не боясь Бога, уходить оттуда: это «христианство» имеет с Учением Христа только общее название, и в нём нет не только чистоты Его Правды-Истины, но пребывающие в нём даже не стремятся вырваться из плена своих заблуждений к Истинному.

Смысл только что приведённых цитат из канонических Евангелий о несуществовании тайного в Учении Христа подрывает основу догматики учений исторически реальных христианских церквей: прежде всего он отрицает догмат о Троице.

3.2. Догмат о «Троице» и его последствия

В каноне Нового завета нет ни единого эпизода, который можно было бы понять в смысле выражения в нём каких бы то ни было догматических разногласий между Христом и апостолами — с одной стороны, и иудеями и раввинатом — с другой стороны.

На вопрос о первой заповеди Иисус даёт прямой ответ:«Господь Бог НАШ(выделено нами: Иисус не отделяет себя от людей по отношению к Богу)есть Господь единый...»(Марк, 12:29). Спрашивающий соглашается с Христом:«Один есть Бог и нет иного, кроме Его», и Иисус, коему открыта душа собеседника (чужая душа — не потёмки, как большинству), говорит ему:«Недалеко ты от Царствия Божия»(Марк, 12:34). Аналогичный эпизод описан у Луки — гл. 10:25 — 37.

В этих эпизодах выражено единство догматических воззрений Христа и некоего книжника (раввина), хотя вопрос книжника создал ситуацию, в которой уместно было бы явить «вершину Откровения» — догмат о Троице, — чтобы он был неоспорим: ведь если Бог что-то решил донести до людей, то никто не остановит Его посланника. Коран, сура 35:2:«Что откроет Бог людям из Своей милости, — для этого не будет удерживающего, что Он сдержит, — тому нет посылающего после Него. Он — всемогущий, мудрый!»

Как явствует из текста Деяний апостолов, уже после ухода Иисуса Христа в мир иной, между иудеями и апостолами также не возникало никаких догматических разногласий. Деяния повествуют:«Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога и сказал: вот я вижу небеса отверзтые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога»(Деяния, 7:55, 56). Это сказано перед убийством Стефана, сказано в Духе Святом, но нет ничего подобного«вижу святую Троицу». Так же и Павел говорит в синедрионе «я фарисей, сын фарисея» (Деяния, 23:6), а фарисеи — сторонники догматически строгого единобожия. И в Первом послании Коринфянам (гл. 8:4) Павел пишет:«Нет иного бога, кроме Единого».Пётр также вразумляет иудеев не о догмате «Троицы», а о том, что«...Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, которого вы распяли»(Деяния, 2:36); иными словами, Иисус — обетованный Богом Мессия, пришедший поистине, но отвергнутый иудеями по их злонравию и невежеству, вследствие чего им д'oлжно покаяться, чтобы не отпасть от религии Бога Истинного. И вопрос о признании или не признании Иисуса Христом Божиим, Мессией — это единственное, что отделяет в вере апостолов и первых христиан иудейского происхождения от их бывших единоверцев.

Единственное место в Новом завете, где почти прямо провозглашается догмат о «Троице», — в православной синодальной Библии: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию и Дух свидетельствуето Нём,потому что Дух есть истина.Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и сии три суть едино (выделено курсивом нами при цитировании)»(Первое послание Иоанна, 5:6, 7). Стих 5:7 отсутствует в других изданиях: так его нет вОстрожской Библии[453], издания1581 г., набранной (как утверждается) с рукописной Библии, относимой ко временам Владимира — крестителя Руси; а также его нет в имевшихся у нас западных изданиях Нового завета и, в частности, в «Новой американской канонической (стандартной) Библии» (1960 г.) и в последующих её переизданиях.

Но вопреки всему прямо сказанному Христом и апостолами, догмат о «Троице» — историческая реальность, противопоставляющая христианские церкви и большинство их сект строгой догматике единобожия исторически реальных иудаизма и ислама христианской эры. Если соотноситься с глобальной политикой, то в ней он — одно из средств осуществления принципа «разделяй и властвуй».

Посленикейские церкви постоянно испытывают трудности в объяснении пастве догмата о «Троице». Так профессор-богослов В.Н. Лосский в работе «Очерк мистического богословия» (в сборнике вместе с его же «Догматическим богословием», Москва,1991 г., рекомендовано к печати Московским патриархатом, с. 35, 36) пишет:

«Непоз­на­ваемость (по контексту, Бога) не означает агностицизма или отказа от Бого-познания. Тем не менее это познание всегда идёт путём, основная цель которого — не знание, но единение, обожение. Потому что это вовсе не абстрактное богословие, оперирующее понятиями, но богословие созерцательное, возвышающее ум к реальностям “умопре­восходящим”. Поэтому догматы Церкви часто представляются нашему рассудку антиномиями[454], которые тем неразрешимее, чем возвышеннее тайна, которую они выражают. Задача состоит не в устранении догмата, нов изменении нашего ума(выделено курсивом нами при цитировании) для того, чтобы мы могли прийти к созерцанию Бого-открывающейся реальности, восходя к Богу и соединяясь с Ним в большей или меньшей мере.