Основы женского шарма
Шрифт:
– Здравствуйте, здравствуйте. Проходите. Кто ваш консультант? – ласково спросила меня милейшая девушка в деловом костюме.
– Карпенко, – пробормотала я фамилию того, кто разговаривал со мной по телефону, и тут же решила, что во что бы то ни стало буду такой, как и эта девушка на входе. Такая умница, такая деловая и уверенная в себе.
– Тогда проходите в зал и садитесь.
Я так и сделала. В довольно большом зале собралось около пятидесяти человек, и я приуныла. Вряд ли женщине с моими исходными данными удастся обойти такое количество конкуренток. Но мои сомнения были развеяны. Оказалось, что мы с ними
– Дорогие наши вновь прибывшие друзья! Надеюсь, что со временем мы станем одной командой, – заголосил со сцены молодой и чертовски симпатичный мужчина. – Уже сейчас вы имеете уникальный шанс просто потому, что вы здесь. Немногим повезло так, как вам. Продукция компании «Травяная жизнь», нашей с вами компании, суперпопулярна в мире желающих похудеть. На всех этой продукции не хватает, поэтому мы распространяем ее только через наших дилеров. И именно среди вас, я уверен, найдутся вскоре лучшие наши кадры.
Он был неотразим и убедителен. И потряс меня тем, какие возможности действительно дает жизнь. Я была очарована и компанией, и ее супервайзером (этим самым мужичком), и продукцией. Я уже была уверена, что сама смогу похудеть и измениться с ее помощью. Осталось дело за малым. Нужно было срочно выкупить партию товара за пятьсот долларов США. А продать за полторы тысячи. Невероятно! Я помчалась к богатой Матильде, которая трудилась кем-то вроде помеси психолога и экстрасенса. Клиентов у нее было достаточно, и я решила занять пятьсот баксов у нее. Ее реакция оказалась для меня неожиданной.
– Ты что, совсем взбесилась? Тебе деньги девать некуда?! «Травяная жизнь» – да ты хоть знаешь, что это за фирма? Скольких людей она надула!
– Но у них же натуральные препараты из Америки, – робко возразила я.
– Натуральное говно из Америки. Господи! Ты как из леса. Иди и забудь о них. Ищи себе нормальную работу!
– Нормальной нет, – пожаловалась я и побрела домой.
Матильда жила не в ближнем свете от меня, на станции «Медведково». Там около метро был роскошный продуктовый рынок, качественный и недорогой. И я решила зайти туда и потратить выданные Мотькой двадцать баксов. Чего их экономить, когда ясно, что смерть близка?
Смурная бродила я среди рядов, шарахаясь от цен. В принципе с ценами все было в порядке. А вот со мной нет. Надежда найти хоть какую-то работу окончательно оставила меня. Что может ожидать человека, которого не взяли даже в курьеры? Теперь только и остались вакансии уборщиц и различных менеджеров по продаже воздуха. С первоначальными вложениями. Как «Травяная жизнь», будь она неладна. В общем и целом, перспектива напрягала и порождала желание спастись бегством. Я шла по рынку, пока не прочла засаленное и грязное объявление у самого выхода. «Трэбуется прадавищица цвэтов. Оплата сдэльно». Степень моего отчаяния была такова, что я решилась.
– Подскажите, кому требуется продавец цветов? – спросила я девушку, стоявшую под объявлением.
Девушка помолчала, обдумывая, достойна ли я ее ответа, и крикнула:
– Вано, иди сюда. Насчет работы. – Она сделала мне одолжение и снова ушла в себя.
– Тибэ чэго? – вынырнул из-за моей спины черненький Вано.
– Мне работу.
– Зачэм? – удивился он. Видимо, снова мой ухоженный и благополучный вид сбил с толку.
– Очень надо!
Вано, кажется, понял, так как, помолчав, изрек:
– Завтра к дэвяти приходи. Найдешь мэня. Триста рублей в день, но можно нэмножко воровать. Как пойдет.
Он явно попытался меня приободрить. Триста рублей в день означали десять долларов в день или семьдесят долларов за семь дней. Я умножила одно на другое, другое на третье и воодушевилась.
– Ну что? Придешь?
– Приду, – улыбнулась я и отбыла на Покровку.
Поднимаясь по эскалатору «Китай-города», я поймала себя на мысли, что настроение мое улучшилось. Я шла по Маросейке, глядя на сверкающие огни витрин. Улыбалась встречным прохожим, не замечая тяжести сумок. И вообще показалось, что самое страшное позади.
Дома из телевизора милая девушка, чем-то похожая на работницу «Травяной жизни», долго размахивала рукой около карты Москвы и области, вещая что-то про северный фронт и циклон. Подведя итог, она наконец простым русским языком объяснила, что ночью в Москве температура понизится до тридцати градусов ниже нуля и останется таковой днем, прибавив к себе северный ветер с какими-то немыслимыми порывами. Я в это время пила чай и не осознавала признаков катастрофы.
Вся глубина пропасти открылась только на следующий день, когда Вано поставил меня на точку. В этот момент даже в его глазах читалось изрядное сомнение. Но я только вышла из теплого метро и была полна радужных планов. К обеду мои мечтания кончились. И все остальное тоже. Терпение, жажда выжить, потребность в тепле. Я стояла около дороги со стойкой цветов. Внутри стойки горели свечи, так что цветам было вполне тепло, а вот мне… От холода я начала тихо завывать, прыгать вокруг будки и бубнить попсовые песенки себе под нос. «Ой мороз, мороз, не морозь меня!» К обеду я захотела залезть внутрь к цветам, но не смогла из-за своих нецветочных габаритов. В перерыв я грелась у пепси-стойки на выходе со станции «Медведково».
– Дайте мне очень горячий чай, – гордо потребовала я, имея финансовую возможность только на него.
Чай упал в обледенелые внутренности и моментально сам охладился до той же температуры.
Остаток дня прошел в бреду. Я на автопилоте ввинчивала цветки в полиэтилен и совала их в руки теплых, выскочивших на секунду за букетом автомобилистов и снова впадала в анабиоз. В одном мне повезло. Природная способность к устным расчетам и достаточная жировая прослойка на теле позволили мне выстоять и отбыть домой с тремястами рублями зарплаты и лишней сотней.
– Это тэбэ прэмия за морозоустойчивость, – с трудом выговорил Вано, который никак не ожидал, что я додержусь.
Всю следующую неделю я, не стесняясь, заворачивалась во все имеющиеся в доме носки, рейтузы и свитера, брала с собой одеяло, валенки и термос. А также освоила с помощью Вано житейскую приколку «стальная гвоздика». Вано давал мне гвоздички с отломанными головками, а я накрепко насаживала их на тонкую иголочку, верх в головку, а низ в стебель. Затем «стальная гвоздика» умело маскировалась в большом букете и шла как целая. Таким образом, с каждого сварганенного цветка я получала пятьдесят рубликов сверху. Моя совесть, отмороженная московской зимой, молчала. А вечером я заглушала ее стопочкой коньяку. Таким образом я сохраняла нетронутой свою природную нравственность.