Особая папка «Барбаросса»
Шрифт:
В равной мере обеспокоены были и те германские военные круги, которые отнюдь не принадлежали к почитателям Гитлера. Так, уволенный в отставку с поста начальника генерального штаба генерал-полковник Людвиг Бек составил специальный меморандум под заголовком «Русский вопрос для Германии». В нем он резко осудил заключение пакта, считая, что тем самым совершился «возврат России в Европу» и после заключения пакта СССР будет «отягощать стратегическую свободу действий Германии». В частности Бек писал, что отныне «прибалтийские государства потеряны для Германии». Итак, налицо любопытное совпадение: как в «архинацистских» кругах, так и в кругах, оппозиционно настроенных по отношению к Гитлеру, заключение пакта считалось фактом неблагоприятным с точки зрения далеких перспектив империалистической Германии.
Что же касается абвера, то там возмущались еще и по другой причине: адмирал Канарис давно носился с идеей использования украинской националистической эмиграции в целях
Этот план давно вынашивался в берлинских кабинетах: пожалуй, еще со времени кайзеровской оккупации Украины. Еще тогда в Берлин был вывезен недоброй памяти гетман Скоропадский, который был посажен на официальную пенсию от военных властей. Не получив, однако, от банкрота Скоропадского реальной помощи в осуществлении своих планов, вермахт обратился к другим националистическим группкам и группам, среди которых особое место заняла пресловутая организация ОУН, возглавлявшаяся сначала полковником Коновальцем, а затем Л1ельником. ОУН превратилась в главное орудие абвера. Для нее были созданы в Германии специальные диверсионные школы, а «внешней базой» была избрана Польша, где оуновцы совершали террористические акты против советских дипломатов и польских демократов. В этих подлых делах особенно отличились такие будущие тузы немецкого оккупационного режима, как Степан Бандера и Ришард Яры.
Не случайно в начинавшейся войне на Востоке абвер отводил своей оуновской агентуре особое место. Так, 9 сентября 1939 года, то есть уже после начала войны с Польшей, генеральный штаб отдал распоряжение о том, что на польской территории должны быть созданы три административные единицы: «Познань, Варшава, Западная Украина» [175] . Во исполнение этой директивы абвер срочно послал офицера из отдела диверсий и саботажа (абвер II) в штаб 14й немецкой армии «для отработки всех вопросов, связанных с Украиной». А 12 сентября на совещании в поезде Гитлера начальник отдела диверсий и саботажа Лахузен беседовал с Кейтелем и Риббентропом, обсуждая возможности действий украинских националистов в целях «образования самостоятельной польской и галицийской Украины» [176] . Гроскурт занес в свой личный дневник, что немедленно установил контакты с Мельником и Яры, дабы ускорить их приготовления.
175
Ibid., S. 265.
176
Ibid., S. 266.
Но этим планам абвера не суждено было сбыться.
17 сентября, в условиях, когда развал польского государства стал фактом, Красная Армия выступила на защиту интересов народов Западной Украины и Западной Белоруссии.
«Партия и Советское правительство, — отмечается в «Истории КПСС», — учитывали, что нельзя полагаться на то, что гитлеровская Германия будет долго соблюдать свои обязательства по договору. В интересах обороны страны надо было остановить гитлеровские войска подальше от жизненных центров СССР, не позволить им вынести свои стратегические рубежи к советской границе. СССР не мог остаться равнодушным и к судьбам братского населения Западной Украины и Западной Белоруссии, не мог отдать его под фашистское иго. 17 сентября 1939 года Красная Армия перешла границу, в короткий срок заняла Западную Украину и Западную Белоруссию. Эти области воссоединились с Советской Украиной и Советской Белоруссией в единые государства украинского и белорусского народов» [177] .
177
История Коммунистической партии Советского Союза», М., 1971, стр. 460.
Это обстоятельство вызвало в германских военных кругах большое недовольство. В вышеупомянутом дневнике Гроскурта отмечалось, что в верхушке рейха и вермахта царило подлинное возмущение по поводу того, что немцы дали «большевикам возможность беспрепятственно продвинуться вперед». Ришард Яры был, по словам Гроскурта, «вне себя от возмущения». А генерал Гальдер даже назвал 17 сентября днем «позора немецкого политического руководства» [178] . Эти эмоции можно объяснить: в высшем руководстве вермахта были явно недовольны тем, что для будущего нападения на СССР ухудшаются исходные позиции.
178
Н. Grocurth, ор cit., S. 208.
События, развернувшиеся в Европе после августа 1939 года,
179
А. Dallin, Deutsche Herrschaft in Кийдпд, Dusseldorf, 1958.
«В прибалтийских государствах мы хотим достичь такой же цели иным путем. Здесь не будет иметь места применение силы, оказание давления и угрозы (экономические переговоры с Литвой мы ведем, соблюдая в высшей степени лояльность и любезность). Таким способом мы достигнем нейтралитета прибалтийских государств, то есть решительного отхода их от Советского Союза. В случае войны нейтралитет прибалтийских стран для нас так же важен, как и нейтралитет Бельгии или Голландии; когда-то позже, если это нас устроит, мы нарушим этот нейтралитет, и тогда, в силу заключенных нами ранее пактов о ненападении, не будет иметь места механизм соглашений между прибалтийскими государствами и Советским Союзом, который ведет к автоматическому вмешательству СССР» [180] .
180
«СССР в борьбе за мир...», стр. 365.
Итак, вот какой была цель: сначала обеспечить нейтралитет, то есть «отход» прибалтийских государств от СССР, а затем нарушить этот нейтралитет и захватить Эстонию, Литву и Латвию. Осуществление этого замысла стало невозможным после заключения советско-германского пакта, а дальнейшее развитие событий показало, какие важные последствия имело заключение пакта для судеб этого района Европы.
В сентябре — октябре 1939 года Советское правительство предложило Латвии, Литве и Эстонии заключить пакты о взаимопомощи. Правительства этих стран, оказавшись в положении внешнеполитической изоляции и испытывая сильное давление со стороны своих народов, вынуждены были принять это предложение. Эти договоры содержали обязательство договаривающихся сторон оказывать друг другу всяческую помощь, включая и военную, в случае прямого нападения или угрозы нападения со стороны любой европейской державы. Предусматривались создание на территории Латвии, Литвы и Эстонии военных баз и размещение на них небольшого числа советских воинских частей. Заключенные договоры обеспечивали национальную независимость этим странам, были направлены против превращения их в плацдармы для нападения на СССР.
В Латвии, Литве и Эстонии происходили быстрое полевение масс и изоляция правящих фашистских клик. Правители этих стран Прибалтики пытались приостановить нарастание революционного кризиса. Одновременно они, видя, что договоры с Советским Союзом изолируют их от международного империализма, начали, с одной стороны, всячески саботировать договоры, а с другой — устраивать провокации и сколачивать реакционные силы против Советского Союза. Так, в декабре 1939 года и в марте 1940 года в Таллине и Риге состоялись закрытые конференции, обсуждавшие вопрос об организации военного союза прибалтийских государств против СССР и о создании так называемой «Прибалтийской конфедерации». Все эти шаги предпринимались в развитие идей антисоветской Балтийской антанты, созданной еще в 1934 году. В это же время встретились командующие армиями трех стран, а генеральные штабы Латвии, Литвы и Эстонии разрабатывали планы совместных военных действий против Советского Союза. Правящие круги прибалтийских стран пытались заручиться поддержкой Германии. Шеф департамента политической полиции Литвы дважды — в ноябре 1939 года и в феврале 1940 года выезжал в Берлин с просьбой об установлении немецкого протектората над Литвой, а эстонский уполномоченный посещал с этой же целью Берлин в ноябре 1939 года. Резко участились и другие враждебные Советскому Союзу акты.
В этой обострившейся обстановке правительство СССР 14 и 16 июня 1940 года обратилось к правительствам Латвии, Литвы и Эстонии с нотами, продиктованными интересами как советского народа, так и народов Прибалтики. Правительство СССР, разоблачая антисоветские провокации, предлагало строго соблюдать договоры о взаимопомощи. Для предотвращения новых провокаций и обеспечения безопасности своих малочисленных гарнизонов в Прибалтике оно считало необходимым ввести на предоставленные ранее базы дополнительные воинские контингенты. Правительства Латвии, Литвы и Эстонии были вынуждены принять предложение Советского Союза.