Особенности содержания небожителей
Шрифт:
– Прямо при… – Он округлил глаза на змея, но потянулся к завязкам пояса. Наверное, определил меня в настоящие извращенки. – Нет, я рад, конечно, что ты решила исполнить супружеский долг, но ведь…
– Я ему в морду дозу сонного порошка распылила и одеялами накрыла. Ничего не увидит и не услышит. Хотя в целом я ничего страшного делать с тобой не буду. А про супружеский долг – не разлетайся, времени не хватит. Снотворное действует двадцать ми… треть палочки.
– Почему мне кажется, что ты хочешь над супругом поиздеваться? – вздохнул Юншен, скидывая верхние халаты.
– Если кажется, медитировать
– От галлюцинаций помогает печать концентрации… если ты это имела в виду. – Небожитель оставил за собой последнее слово и, фонтанируя недовольством, рухнул на кровать. Навзничь. Руки вытянул по швам, как стойкий оловянный солдатик.
Ко всяким медицинским процедурам Юншен уже привык. И почти не реагировал. Вздрагивал, задерживал дыхание или цепенел, но в целом воспринимал мои действия именно как лечение. Что и требовалось доказать.
– Хм-хм, до полноценного ядра – как до горной вершины, если едешь верхом на черепахе, – констатировала я. – Но у тебя третий узел увеличился. – Я положила ладонь чуть ниже пупка. – Оранжевый. Любопытно… Все, что с тобой происходит, начинает тебе нравиться, муж мой? А чего ворчишь? Или ворчать тоже нравится?
Юншен, который шевелился, сразу же резко отвернулся, уткнувшись лицом в мягкую против здешних обычаев подушку – лишь кончики ушей краснели из-под отросших черных волос.
– Понятненько. А на сегодня с лечением – все. Но вечером, как всегда, в бочке с порошком вымокнешь.
Юншен попытался вскочить, но я придавила его обратно к кровати, положив обе ладони на грудь, и улыбнулась сладко-сладко:
– Куда? С лечением мы закончили. А теперь пришла очередь урока.
– Какого еще урока? – Смертельно обиженный муж недоверчиво взглянул на меня из-под челки.
– Самого главного. – Моя рука скользнула по его груди, мизинец нарочито медленно погладил напрягшуюся горошинку соска, а затем рука двинулась дальше, ниже, неторопливо и едва касаясь кожи.
Я не пыталась поцеловать мужа или как-то дополнить свои действия. Только руки, только движения пальцев. По тем самым точкам, где я касалась его в моменты целительских процедур. Почти как несколько минут назад.
Вот именно – почти.
– Чувствуешь? – Наклонившись, я поймала чуть расфокусированный взгляд. – Чувствуешь… разницу?
– Чувствую… твою бессовестность, вот! – собрался с мыслями небожитель и гневно посмотрел на меня.
– Пр-р-равильно, – промурлыкала я, нежно обводя указательным пальцем заклинательский пупок и щекоча краешек впадины. – Сейчас я абсолютно бессовестно… хочу тебя. Но не получу… пока. Пока ты не поймешь, в чем секрет.
Юншен едва не задохнулся. И я его понимала, не слепая же. Поскольку несчастный муж был совершенно голым, я своими глазами видела разницу между его состоянием во время медицинских сеансов… и сейчас.
Надо только, чтобы он все осознал уже наконец.
– Хватит, – закрыв глаза ладонью, тихо проговорил Юншен. – Иди лечи. Кого хочешь и куда хочешь. Оберегать надо… но не тебя от мужчин, а мужчин от тебя.
– М-да. – Я отстранилась и встала. И опять направилась за ширму.
Загремел веселый рукомойник системы «огородный с пимпочкой». Что ж… либо я плохо объяснила,
Зато я поняла, что мне очень нравится Юншен. И я его действительно хочу. Но не знаю, смогу ли… ведь перестать быть собой не смогу точно.
Глава 48
Я поднялся с супружеской постели и начал одеваться.
Ха. Даже смешно. Разве можно называть супругом того, чье мнение априори не учитывается. Того, над кем в открытую смеются и всячески унижают.
Да ладно супругом, мужчиной – и то нельзя! У наложниц – больше права голоса!
Наверное, не будь на мне рабского клейма, я бы сбежал. Куда-нибудь в горы и погрузился бы долгую медитацию. И вернулся бы, конечно, чтобы выплатить всем долги… а затем ушел бы уже по-настоящему.
Быть шутом в собственной семье – и врагу не пожелаешь. Пусть теперь змея… лечит. Он привыкший.
Янли чем-то гремела за ширмой, вышла оттуда со странным лицом и села у стола.
Посмотрела на меня внимательно и пробормотала что-то вроде:
– Кому тут сто лет… Ладно, сама дура и взрослая тетенька. – Она помолчала. – Ладно. Чаю тебе налить? Змей поспит еще немного.
– Не нужно, я выпью отвар, – безэмоционально кивнул я, собираясь уйти… может, меня пустят к А-Лею. Разумеется, брат будет на стороне сестры, но наверняка ничто мужское ему не чуждо.
– Я попытаюсь еще раз. Словами, через рот, если на примере не получилось. – Янли подскочила ко мне и схватила за полы верхних одежд.
Я сел.
– Слушаю. – Но разве у меня есть выбор? У меня от мыслей уже печать саднит.
– Юншен, ты мне очень нравишься, – начала она.
Да, верю, игрушка из меня вышла забавная.
– Я почти забыла, что за дурацкие обстоятельства нас свели. Но не могу забыть другое…
Я решил прислушаться к ее речам. Вероятно, у нас получится немного… хм… обозначить границы? Я ведь давно, еще совершенствуясь на пике, планировал обычный брак по расчету. Почему же сейчас все полетело кувырком, и я свернул с намеченного пути? Неужто только потому, что понадеялся на большее?
Ха. Хотя нет тут ничего смешного.
– Я не могу забыть другое. Ведь ты каждый раз напоминаешь. Увы, мне не повезло, раз уж я родилась здесь не просто женщиной, а женщиной-лекарем. Но так получилось. Возможность лечить для меня – все равно что дышать… или как возможность заклинать – для тебя. Это и есть я. Когда ты пытаешься меня ограничить, то поступаешь таким образом… как если бы ты зажимал мне рот и нос, не давая вздохнуть. – Она вдруг невесело рассмеялась. – Какая ирония! О рабском клейме ты не забываешь, а свободу делать то, без чего мне не выжить, теряю я. Знаешь… – Янли быстро прошла к стеллажу у стены и открыла черную шкатулку. Через секунду на стол лег свиток.