Особняк с выходом в астрал
Шрифт:
– Что вы такое говорите? – возмутился дядя в очках, стоящий справа. – Они помогают людям, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. Вот вы кому-нибудь в долг дадите, да еще и без процентов?
– А нечего мне в долг давать! – рявкнула старушка. – Пенсия с гулькин нос. Я сорок лет отработала, от начальства три грамоты…
Тут я тихо снялась с места и поспешно направилась к своему дому. Он был неподалеку. Квартиру я, само собой, снимала. Этот город не был мне родным, я училась в местном университете и после его окончания на малую родину по неизвестной причине не вернулась. Скорее всего, было просто лень что-то менять. За пять лет учебы я привыкла жить одна, и мысль ежедневно видеться с близкими
Подходя к подъезду, я тревожно огляделась, хоть это и было глупо. Вряд ли парням пришло в голову проследить меня до дома. Могли и по дороге шваркнуть по башке чем-то тяжелым. И вновь явилось беспокойство, точно я должна что-то вспомнить, но никак не могу.
В подъезд мы входили вместе с моим соседом Иваном Петровичем. От него я узнала, что местная футбольная команда, ярым болельщиком которой он являлся, вчера опять продула, чему посочувствовала и, в свою очередь, сообщила: на бульваре грабанули фирму «Быстрые деньги».
– Это те, что кредит дают под сумасшедший процент? – уточнил он. – Так им и надо. Прилетело, короче.
Я согласно кивнула, а оказавшись в квартире, устроилась на пуфике в прихожей и задумалась. Пока я стояла в толпе возле ограбленного офиса, мысль рассказать полиции о парнях в балаклавах в голову даже не пришла. Хотя чего проще, раз я была в трех шагах от полицейской машины? Но сейчас вновь возник вопрос: сообщать в полицию или нет? Делать это не хотелось. Как я уже сказала, напрягаться я не люблю, а тут наверняка придется. Заявление писать или отвечать на вопросы следователя… Может, не один раз даже. А мне работу искать надо. Менты без меня обойдутся.
А если эти типы кого-нибудь убили? Одно дело жуликов обнести, и совсем другое… Впрочем, жуликами их тоже назвать нельзя. Люди, которые у них деньги берут, знают, на что идут, по крайней мере, должны знать. Как любила говорить моя бабушка, «взаймы берешь чужое, а отдаешь всегда свое». Отдавать, конечно, не весело, но грабить уж точно не годится. Ну и что мне делать?
Я достала мобильный и заглянула в ленту новостей. Об ограблении уже сообщили. Грабители ворвались в офис и, угрожая оружием, забрали из сейфа деньги. В это время клиентов в зале не было, никто из сотрудников не пострадал.
– Вот и отлично, – кивнула я, но сомнения все равно остались.
Я взглянула на часы. Пора отправляться к Клавдии. Через десять минут я уже шла по бульвару, и вскоре впереди замаячил одноэтажный особняк, чудом сохранившийся в этой части города.
Особняк достался Клавдии от дальней родственницы, за которой она трепетно ухаживала. Их родство вызывало недоверие, но в том, что старушка была окружена заботой, я не сомневалась. Клавдия из тех, кому непременно надо о ком-то заботиться. Каждую нашу встречу она норовит меня накормить, в твердой уверенности, что студенты постоянно голодные, хотя я давно не студентка и пытаюсь сесть на диету, впрочем, с такой подругой это совершенно невозможно. Познакомились мы как раз в тот год, когда Клавдия обрела особняк, а вместе с ним и фамилию даровавшей его старушки – Богоявленская. Клавдия утверждала, что сменила фамилию в знак признательности за наследство, продолжив тем самым династию покойной. Но, учитывая, что фамилия у нее до той поры была Огурцова, перевесить могли иные соображения. Тем более что к тому моменту подружка решила сменить вид деятельности, выбрав стезю публичную, а Клавдия Богоявленская звучит куда солиднее, чем Огурцова.
Познакомила
Клавдия в те времена работала психологом в детском саду, денег ей за труды ее тяжкие платили самую малость, оттого она кляла страну, президента, дошкольное образование и все, что в тот момент приходило на ум, используя в основном ненормативную лексику. В этом ей, надо признать, равных не было. Многие выражения я слышала впервые, хотя выросла в рабочем районе, кисейной барышней не была и, уронив утюг на ногу, поминала отнюдь не хризантему, а все то, что обычно вертится на языке в таких случаях. Однако привычка Клавдии, вдруг разгневавшись, разражаться той частью великого и могучего, который она знала в совершенстве, меня, признаться, слегка пугала, и я перво-наперво поспешила донести до нее мысль, что леди так не выражаются.
– Леди делают то, что хотят, – отрезала Клавдия, но задумалась.
В остальном она смело могла претендовать на звание самой крутой девицы города. И не только из-за дурацкой розы, являвшейся любимым головным убором. Роза была не одна, я насчитала три десятка, разных цветов и размеров, прибавьте к ним кружевные перчатки, немыслимой высоты каблуки, мундштук из янтаря и взгляд с поволокой, от которого мужики впадали в ступор.
– Лучше французский выучи, – посоветовала я ей, и Клавдия неожиданно согласилась, а я поздравила себя с победой. Но радовалась недолго. К языку Дюма и Гюго Клавдия быстро охладела, правда, время от времени украшала свою речь французскими словечками. Сейчас она матерится не чаще пяти-шести раз в день, что я смело могу приписать себе в заслугу. На всякий случай я составила таблицу слов и выражений, которыми при необходимости Клавдия могла заменить более ей привычные.
В общем, подружка делала успехи. Как-то, заглянув ко мне после курсов французского, она с порога спросила:
– Знаешь что, мон шер, совершенно неприлично для леди?
– Что? – доверчиво спросила я.
– Вкалывать за хреновое вознаграждение.
В реальности это звучало немного иначе, но смысл был именно такой.
– Это да, – кивнула я.
Мне на работе платили вполне прилично, но денег, как известно, много не бывает.
– Я решила с этим покончить.
– Тебе же вроде бы работа нравилась, – неуверенно заметила я.
– Работа – да, зарплата – нет.
– И куда ты собираешься?
– На вольные хлеба. У меня дар открылся, ясновидения. Вполне перспективное направление.
– Правда открылся? – забеспокоилась я. От Клавдии, в принципе, можно ожидать чего угодно.
– Пока нет, но если постараться, то куда он денется?
Так Клавдия стала матушкой Евлампией, ясновидящей в третьем поколении.
– С матерщиной придется завязать, – начала я с козырей, узнав в тот памятный вечер о ее намерениях.