Особняк
Шрифт:
Жильцы стояли в унынии.
Глава 39
Трехкомнатный люкс гостиницы "Балчуг", который занимали родственники Воронцова, выходил окнами прямо на центр. До Кремля было рукой подать. Сергей Вадимович делал приседания, завершая утреннюю зарядку. Через минуту он уже бежал на месте, стараясь стучать ногами об пол как можно тише. В соседней комнате спал племянник, и будить его рано не хотелось. У него самого шумело в голове после вчерашнего, а что говорить про племянника... Уметь пить вино это еще не значит уметь пить водку.
С зарядкой было покончено. Осталось принять душ, и можно было будить Густава...
Серж вышел на балкон. Москва уже проснулась и шумела внизу множеством машин. Воронцов вдохнул полной грудью. Наконец-то он стоит и взирает на Кремль. И почему только сейчас приехал? Давно хотел. И если бы не поступившие запросы, может быть, так бы и не собрался. Старый дурак.
Город Сергей Вадимович нашел совсем другим, нежели представлял по старым фотографиям и тем кадрам, что видел в кино и по телевидению. Правда, его предупреждали, что Москва за последний десяток лет похорошела, но изменилась, теряя лицо. Может, и так. Он уже заметил - и это его поразило - обилие надписей на английском. Словно в многочисленные забегаловки ходят в основном иностранцы. Странные все-таки эти русские, подумал Воронцов, подставляя под холодные струи душа свое жилистое и не по годам крепкое тело. Хотя почему "эти русские"? Вернее будет - странные мы, русские... И почему "странные"? Может, просто немного другие, нежели остальные европейцы. А что удивительного? Даже если отбросить влияние религии, повороты истории и прочее, один только фактор, что половина страны находится в Азии, уже накладывает отпечаток. Каждый народ по-своему странный. Взять Нидерланды. Страна с гулькин нос. И живут там почти одни голландцы. Король имеется и двухпалатный парламент. С XVI века революций нет. Казалось бы, самыми что ни на есть типичными европейцами должны быть. Куда там... Марихуаной законно балуются. Детей черных почти столько же, сколько белых, бегает. Словом, когда в их страну приезжаешь, тоже чудными кажутся...
А Дмитрий Дмитриевич совсем не похож на французскую родню, продолжал размышления Сергей Вадимович, разве что глаза и присущая всем Воронцовым вспыльчивость. Вот вчера, очень напоминал Музу, когда начал горячиться по поводу роли русских во время сражения под Верденом.
Завтрак принесли минута в минуту, как заказывали.
– Значит, сейчас позавтракаем, погуляем и будем ждать наших новых друзей.
– Как скажете, - безразлично вздохнул племянник.
– Ты что такой задумчивый? Тебя что-то волнует?
– Да нет. Просто вспомнил Софи и подумал, почему у нее такие глаза.
– Какие?
– Как будто... усталые.
– Ничего удивительного. Сколько ей? Около сорока, а живет одна. В такие годы многие женщины начинают грустить.
– Не верится, что такая женщина - и одна.
– Одна. Я заметил, как ты на нее смотрел. Вот какая тебе, племянник, жена нужна.
– С меня и Катрин достаточно. По горло сыт.
– Сравнил тоже. Катрин... Да твоя бывшая супруга только истерики закатывала да тощей задницей трясла. Готовить не научилась, родить не захотела.
– Боялась. Врачи говорили, что из-за узкого внутреннего таза роды могут быть трудными.
– Во-во. "Могут быть" - и этого достаточно. А Софья родит, и не одного. И не посмотрит, узкий таз или неузкий. И пилить тебя за поздний приход с работы не будет, и в отместку шляться по вечерам не станет. Ты же неглупый, сам думай.
Густав молча пил кофе, не зная, что ответить дяде. А тот уже вернулся мыслями к вчерашнему вечеру:
– Мне Семен Семенович вчера сказал, что французская фирма из Марселя. Давай, пока есть время, съездим в посольство и узнаем, что это за "Лажуа".
– "Лажуа", - задумчиво повторил Густав.
– Мы уже больше года следим за фирмой с таким названием. Специализируется на производстве мебели и дешевых вин.
– Почему твое ведомство ими заинтересовалось?
– Незаконные сделки с недвижимостью и операции с антиквариатом.
– Выходит, лавры Арманда Хаммера покоя не дают. Хотят также здесь поживиться.
– Хаммер обирал на законных основаниях. Скупал за бесценок и объяснял, что спасает произведения искусства от варваров. Много он им сейчас вернул? А что касается марсельской фирмы, то мы можем и отсюда ко мне на работу позвонить. Необязательно ехать в посольство.
– Мне все равно там еще нужно повидать кое-кого. Это рядом с метро "Октябрьская". Семен вчера объяснил, здесь недалеко. Заодно и подземку посмотрим. К полудню вернемся...
Вернувшись из посольства, они прождали час, но Дмитрий Дмитриевич с Лехой и Софочкой так и не появились. Предположив, что произошло что-то непредвиденное, Воронцов с племянником решили отправиться в Калачковский пешком.
– Сейчас перейдем на ту сторону реки и пойдем до собора, а там свернем направо. Если что, спросим, - наметил маршрут Сергей Вадимович, покидая здание гостиницы.
– Здесь говорят: язык до Киева доведет. Чай, не совсем иностранцы, дойдем.
Часы на Спасской башне пробили час дня в тот момент, когда они подошли к Кремлю. Высота стен впечатляла.
Густав посмотрел на реку, по которой в это время проплывал речной трамвай. Здесь, видимо, как и в Париже, любят речные прогулки, подумал он. Надо непременно пригласить Софи прокатиться. Он всегда и во всем уважал мнение дяди, поэтому утренний разговор из головы не выкинул...
Не замечая жары, Серж и Густав прошли вдоль стен и башен, постояли, глядя на памятник Петру, и подошли к храму.
– Твоя бабушка Муза очень переживала, когда храм взорвали, - произнес Воронцов после того, как они обошли его вокруг.
– В голове не укладывается.
До Калачковского добрались быстро. Спрашивать, почему за ними не заехали, не стали - настолько их новые знакомые были чем-то расстроены. Создавалось впечатление, что про гостей просто забыли, так равнодушно их встретили. Веселые вчера, сегодня эти люди ходили словно в воду опущенные. Казалось, что им было не до иностранцев.
– Странные они, - заметил Густав после того, как Софочка едва кивнула при встрече.
– Не делай поспешных выводов. Здесь явно что-то случилось, - ответил Воронцов.
– Надо обязательно с Дмитрием с глазу на глаз побеседовать.
Родственник не стал изворачиваться. Он выложил все и разразился бранью по поводу существующих порядков и бездействия властей.
– Почему тут до сих пор нет полиции?
– удивленно спросил Густав у Реброва как у человека военного.
Василий только безнадежно махнул рукой, но потом, поняв, что это не ответ, сказал:
– Мы не уверены, что это поможет. Девочку спасать надо, а не заявления писать. Время дорого. Нам только сутки дали.