Особое обстоятельство
Шрифт:
— Как теперь тебя зовут?
— Тина. Алевтина.
— Дурацкое имя.
— Ценное замечание, — холодно ответила я, скрещивая руки в защитном жесте. — Если тебе нечего больше сказать… — копируя его интонацию, начала я, но он перебил:
— Коган? — и кивком головы указал на картину с моим портретом. Я кивнула, недовольная тем, что Тимур не дал мне договорить, и подошла ближе. — Видимо, ему не до конца переломали пальцы.
— Это еще почему? — нахмурилась я. Мне не нравилось, куда шел наш разговор, к тому же, я не понимала, что нужно здесь
— Чтобы не рисовал тебя раздетой, — недовольно, словно маленькому ребенку, объяснил мужчина, а я растерялась. О чем он, в самом деле?
— Тимур, мне надо собираться, — видеть его было невыносимо. Он так и не повернулся в мою сторону, точно ему было противно на меня смотреть, и продолжал пялиться на картину. — У меня самолет скоро, еще в аэропорт нужно добраться.
— Оставайся, — отвернувшись, наконец, Кайгородов подошел ко мне, останавливаясь в шаге.
— Спасибо, но не хочется.
— Ты не поняла, — поморщился бизнесмен, — я не хочу, чтобы ты уезжала.
Мы встретились глазами, а мне захотелось закричать, — о том, какой он бестолковый, о том, что раньше надо было думать, и не отталкивать меня, когда я…
Но я молчала, глотая слезы, пока душа выворачивается наизнанку от его взгляда.
— Неправильно, — отчаянно мотая головой, прошептала я.
— Я хочу, чтобы ты осталась, — подумав, произнес Тимур, а после поцеловал, сначала нежно, едва касаясь губ. Ощутив его прикосновение, я задохнулась, чувствуя слабость в ногах, а он подхватил меня, прижимая к себе так тесно, так сильно, словно боялся потерять.
Одежда слетала с нас, я торопливо перешагивала через платье, растегивая мелкие пуговицы на его рубашке, а потом, злясь, дернула ее в разные стороны так, что затрещали нитки.
— Только не говори, что она стоит тысячу баксов, — предупредила его, но он не ответил.
Мы оказались в кровати, охваченные такой безудержной страстью, что я забывала как дышать, пальцами впиваясь в предплечья Тимура. Мне хотелось ощущать его близко, ближе, еще ближе, наполняться им и не отпускать. А он шептал мне на ухо, то, что я знала и без него: как холодны одинокие вечера, как сложно уснуть, думая о человеке, которого нет рядом, и как больно отпускать, если любишь.
— Не отпущу, — прорычал он, касаясь лбом моего лба, и я ответила ему:
— Не отпускай.
Эпилог
В Коста-Дорада было жарко.
Я плавилась, прячась в тени большого зонта и потягивая безалкогольный коктейль, мечтая быстрее добраться до моря, но Тимур никак не мог закончить телефонный разговор.
Как только наши взгляды встречались, я корчила ему рожицы, намекая, что пора уже окунуться, но он пожимал плечами, в немом жесте ссылаясь на собеседника.
Если это продлится еще пару минут, я сварюсь заживо.
Наконец, договорив, он бросил телефон в мою пляжную сумку, и протянул руку:
— Идем, или ты собираешься остаться тут навсегда?
Я хитро прищурила глаза и откинулась назад:
— Я пойду,
Тимур хмыкнул:
— Не жалуйся потом, — а я заподозрила, что моя и его картина мира в голове разнятся, но было поздно. Он перекинул меня через плечо, и под вопли пошел в сторону моря, не забывая прикрывать мою задницу ладонью. Отдыхающие весело смотрели на нашу возню, да у меня и самой было отличное настроение.
— Отпусти меня, — кричала я, молотя его по спине кулаками, — нашел мешок с картошкой!
— Я тебя предупреждал, — наставительно произнес Тим, шагая все глубже, до тех пор, пока волны не начали плясать перед самым моим носом, после чего сбросил меня в воду, поднимая столп соленых брызг.
Я успела задержать дыхание до того, как окунулась с головой, и чуть проплыв в сторону, встала, отряхиваясь:
— Ну все, Кайгородов, готовься к войне!
— Смотри, я пленных не беру, — хмыкнул он, подплывая ближе и вставая рядом. Я обхватила его ногами, прижимаясь к прохладному телу и проводя рукой по колючей щетине:
— И какое же будет наказание, если ты выиграешь? — он наклонился, чтобы прошептать на ухо все, что планирует сделать со мной, а я засмеялась:
— Ты извращенец, Кайгородов!
— Не больше тебя, — с ленцой ответил он. — Попыли?
Не дожидаясь его, я оттолкнулась и начала работать руками, двигаясь вперед, туда, где на воде мерно покачивались буи, ощущая себя безгранично счастливой все эти два месяца.
Тогда Тимур не дал мне уехать, но я честно думала, что вряд ли у нас что-нибудь получится. Однако Кайгородов удивил меня в очередной раз, перенеся все мои вещи в свою квартиру — правда, еще съемную, но в том же доме, где он жил раньше. Только картину приставил к стене, изображением внутрь.
— Мне потребовалось полгода, чтобы понять: я хочу видеть тебя рядом, — признался он, — я не сопливый мальчишка, и если говорю, значит так оно и есть. Я не планирую больше расставаться с тобой.
— А меня ты не забыл спросить? — из вредности спросила я тогда.
— Мне хватило тех слов, которые ты сказала в постели, — усмехнулся Тимур, и я не стала возражать. — Держи, у тебя теперь новые документы, — он протянул мне водительское удостоверение и паспорт. Как же просто можно дать человеку новое имя — заветные красные книжки возникали у них в руках, точно у фокусников. Я пролистнула его и присвистнула, увидев как меня теперь зовут:
— Валентина Кайгородова?
— Я решил, что так звучит лучше всего.
— А я твоя сестра или просто однофамилица?
Он не ответил, пряча усмешку.
— И когда ты успел их сделать?
— Давно, — пожал Тимур плечами, — месяца четыре или пять назад.
— Но как?..
— Я ждал, когда ты захочешь вернуться домой.
— Домой?
— Ко мне, — уточнил Кайгородов.
— Но не сделал для этого ровным счетом ничего, — хмыкнула в ответ.
— А кто отправил к тебе Макса? Он бесплатно и задницы от стула не поднимет.