Особое задание
Шрифт:
И все же в эту ночь из тюрьмы бежало семнадцать подпольщиков. Позднее большинство из них удалось переправить к партизанам, остальные были надежно спрятаны в городе и окрестных селах.
Столярова и его друзей охватило то радостно-возбужденное состояние, когда все кажется посильным и возможным. Но Алексей знал по опыту, как опасно это настроение для разведчиков: оно порождает беспечность и, стало быть, неизбежные ошибки.
А впереди подпольщиков ждала серьезнейшая задача: уничтожить шпионскую школу в Блесткове.
Центр
Венцель назвал на допросах имена и клички многих гестаповских агентов. В тот же день названные Венцелем имена Алексей сообщил через связного подпольщикам. Многие гестаповские ищейки были вскоре обезврежены.
Тайная полиция получила очередной тяжелый удар.
Обо всем этом написал Алексею Шерстаев в очередном донесении.
Последний абзац этого письма особенно заинтересовал Алексея:
"Лотар Штроп исчез, куда - точно никто не знает.
Одни говорят, что отозван в Берлин, другие утверждают, что понижен в звании и отправлен на фронт. Во всяком случае, одним гестаповцем в городе стало меньше..."
Это обстоятельство чрезвычайно обрадовало разведчиков. Хитрый, опасный, опытный и осторожный враг - не чета Венцелю - убран с их пути.
6. НА ПОДСТУПАХ К "ГНЕЗДУ"
Венцель не только бывал в Блестковской школе абвера, но постоянно поддерживал с ее руководством деловые контакты. Они выражались не только в том, что начальник полиции рекомендовал начальнику школы подходящих людей, он несколько раз сам ездил в Блестково читать лекции. Из показаний Венцеля у партизан черточка за черточкой складывалась картина деятельности этого центра обучения фашистских разведчиков.
Школа находилась в пятнадцати километрах от города в бывшей помещичьей экономии, где при Советской власти размещалась центральная усадьба животноводческого совхоза.
Усадьба эта была выбрана гитлеровцами, видимо, потому, что стояла в стороне от больших дорог, в неглубокой лощине, на берегу озера. Окружавшие усадьбу холмы надежно укрывали ее от любопытных глаз. К тому же здание было обнесено высокой кирпичной стеной, пострадавшей в нескольких местах от обстрела. Как только новое назначение усадьбы определилось, пробоины в стене были заделаны. На ремонте работали советские военнопленные. Но одной стены гитлеровцам показалось мало: они вокруг школы возвели еще забор из колючей проволоки в два метра высотой и оцепили спиралью, по которой проходил ток высокого напряжения.
К этому сверхсекретному объекту местным жителям категорически запрещалось подходить, о чем недвусмысленно предупреждали щиты с надписями на русском и немецком языках. Нарушителей ждал расстрел.
В главном одноэтажном здании разместились административные службы школы, кабинеты начальника - майора Фридриха Калау и его помощников. Здесь же в одной из комнат попискивала собственная радиостанция фашистского гнезда - антенна поднималась высоко вверх, замаскированная старыми липами, росшими вокруг дома. Деревянные корпуса были отведены под общежитие курсантов, преподавательского состава, гараж.
Маленькая, полуразрушенная каменная церквушка использовалась в качестве склада оружия и боеприпасов.
Почувствовав, что ему уже не угрожает расстрел, Венцель стал еще более покладистым и даже по приказанию Алексея нарисовал план-схему усадьбы, где размещалась школа.
Алексея удивило только, что Венцель, вручая ему план, высказал весьма невысокое мнение о надежности кадров школы: они набирались из военнопленных.
– Очень, очень ненадежный народ, - говорил Венцель.
– Большинство пришло туда не драться с большевиками, а найти способ, выждав время, перебежать к своим.
Наконец разведчики пришли к выводу, что все нужные сведения они уже получили, и Венцель был отправлен в другой район.
Теперь, когда подпольщики располагали довольно подробными сведениями о школе, получили ее подробный план, Алексей, Колос и Готвальд целыми днями ломали голову над тем, как выполнить приказ Центра.
Просто напасть на школу или подослать группу подрывников было невозможно: неподалеку от Блесткова квартировали значительные силы гитлеровцев - там насчитывалось до двух батальонов жандармерии.
– Если даже и удастся подойти ночью к школе, - говорил Скобцев, - то вывести в целости людей будет невозможно. Вот смотрите, - тыкал он карандашом в план, нарисованный Венцелем.
– Ближайший от усадьбы лес в десяти километрах. Немцы перережут дорогу к лесу и легко уничтожат отряд... Живым не уйдет ни один человек...
С доводами Скобцева нельзя было не согласиться.
Для разгрома школы требовалось много людей, которыми отряд не располагал.
– Есть только один выход, - утверждал Колос, - найти в самой школе подходящего человека, который бы и подложил взрывчатку в административный корпус.
Но Алексей напомнил, что Венцель рассказывал о том, как агенты следят за каждым шагом курсанта, получившего увольнительную в город. Стало быть, даже подойти к кому-либо из курсантов школы на улице или подсесть в кабачке было совершенно невозможно.
От этого варианта пришлось отказаться еще и потому, что у подпольщиков и у партизан не нашлось в Блееткове ни одного знакомого.
Из-за этого были признаны негодными многие планы, предлагавшиеся поочередно Колосом, Скобцевым, Алексеем и Готвальдом. И вот, когда Столяров уже начал отчаиваться, пришедший на явку Шерстнев вспомнил, что в городском госпитале лежит курсант школы, у которого во время учений в руках взорвалась толовая шашка. Попросили Шерстнева разузнать об этом случае поподробнее.