Особое задание
Шрифт:
Притихшие и задумчивые, они сидели на островке.
Саша грустил, перебирая струны гитары, а Георгий, глядя на воду, задумчиво пел:
…А под этим дубом партизан лежит. Он лежит, не дышит, он как будто спит. Золотые кудри ветер шевелит…Вечером Георгий проводил Асю. Вернулся к себе и долго сидел над чистым листком бумаги.
«Здравствуйте, дорогие мои мама, папа и Люся!
Это моя первая весточка после 10-месячного молчания. Я жив и по-прежнему здоров. Сейчас только что вернулся с задания… Хотелось бы многое рассказать вам, но… писать пока не все можно. Вот кончится война, тогда вы узнаете, каким оружием и как я бил врага. Скажу одно: как досталось мне и моим товарищам — не всякий раз так приходится людям на фронте. Но мы с честью и мужеством перенесли все и, несмотря ни на что, выполнили задание. Сейчас, когда перебираешь в памяти прошедшие события, трудно верится, что человек столько может перенести и остаться живым и более или менее здоровым! Придет время и вы сами будете удивляться, слушая подробности…»
Незаметно пролетели дни отдыха. Георгий съездил на побывку домой, в Свердловск, и, вернувшись, готовился к очередному заданию.
Ася несла службу на радиоузле, в разведцентре. Она уже примирилась с мыслью, что ей из-за плохого здоровья пока не придется работать в тылу врага. Но она радовалась тому, что сможет слушать позывные Георгия.
Группа Морского уходила в конце октября 1944 года. К этому времени советские войска продвинулись далеко на запад и, выйдя к Балтийскому морю, отрезали крупную группировку немцев. Здесь, в курляндском «котле», оказались запертыми около 30 вражеских дивизий.
Врага нужно было добить. И для этого требовались максимально точные сведения о его замыслах, планах, возможностях.
Группа Морского отправлялась в самый «котел». На нее, испытанную, проверенную, возлагались особенно большие надежды.
Накануне вылета ребята зашли в радиоузел, к Асе, поговорить, попрощаться. Она усадила гостей в мягкие кресла, что оставил на богатом хуторе бежавший кулак-хозяин. Разведчики смеялись, шутили, под конец размечтались. Георгий заговорил о будущем:
— Слушайте, ребята. Давайте, когда кончится война, а кончится она скоро и непременно весной, соберемся все в Риге, на Площади Свободы. А потом пойдем на бал Победы. Смотрите, огромный зал, залитый светом. Море цветов. Музыка. Вальс. И мы все кружимся, кружимся… Девушки — в белых платьях, изящных туфлях, в волосах у них запутались конфетти, шею, плечи обвил разноцветный серпантин. А мы в костюмах, галстуках…
— А побриться ты успел? — спросил Саша. И было непонятно, шутит он или говорит серьезно и относилось ли это к будущему празднику или к предстоящему отлету.
Когда прощались, все ушли вперед, а Георгий на минуту задержался. Задумавшийся, стоял он с непокрытой головой, держа в руке шляпу. Потом неожиданно, видимо, отвечая на какие-то свои мысли, словно отсекая что-то, резко взмахнул рукой:
— Ничего. Если уж придется, умирать буду с музыкой!
На другой день Ася писала:
«Здравствуйте, Иван Дмитриевич, Софья Николаевна, Люся!
Вчера Георгий уехал. Я буду теперь слушать его ежедневно. Уверена, что он вернется снова и, верится, скоро. Обо всем буду писать».
…Через три дня группа Морского вышла на связь. Ожидая их появления в эфире, Ася установила приз тому, кто первым услышит «голос» корреспондента 23–23. Этим первым была она сама. Георгия и на этот раз узнала по «почерку»: очень мелкие точки и тире, четкие границы между ними.
Сведения группы Морского — о дислокации, вооружении, работе вражеских портов — были очень богатыми, и Константин Туманов передавал их по нескольку раз в день.
«Дорогие Иван Дмитриевич, Софья Николаевна… сообщаю вам радостные вести. Георгий жив. Я слышу его позывные ежедневно. В наших условиях это равносильно разговору. Я радуюсь его успехам…».
14 декабря Георгий вышел на связь по расписанию. Передав короткую радиограмму и фразу: «Вызову позднее», — отстукал К — конец связи. Дежурный радист с тревожным недоумением сказал Асе, что у его товарища по ключу — корреспондента 23–23 —чувствовалась не свойственная ему нервозность: он ошибался, перебивал цифры.
До Аси и раньше доходили слухи, что группу Морского почти постоянно блокируют. Может, и сейчас…
Она почти не покидала радиоузла, помня фразу: «Вызову позднее». Но ни в тот день, ни на следующий, ни на третий Георгий «голоса» не подавал. Ася гнала от себя тревожные мысли. «Нет, не может быть, чтобы что-нибудь случилось. И не в таких переплетах бывали ребята. Да и Георгий — с его выдержкой и спокойствием… А может быть, вышла из строя радиостанция, или питание кончилось? Ну, конечно! Все будет в порядке!»
«Дорогие Иван Дмитриевич, Софья Николаевна, Люся!
Поздравляю Вас с Новым годом. Желаю счастья, успехов в работе и жизни, а самое главное здоровья.
У нас работа сейчас идет, как никогда, очень горячо. Осталось совсем немного очистить от фрицев Прибалтики. И, конечно, нам выпадет счастье принять активное участие в окончательном разгроме врага. Ведь всем так хочется быстрее вернуться домой. И недалек тот час! Скоро Гера вернется к вам.
Крепко жму ваши руки. Ася».
Письмо было отправлено 26 декабря 1944 года.
Курляндский эпилог
Весна эта пришла. Был май и была Победа, выстраданная, долгожданная, была ликующая Рига и был бал, была музыка и были цветы.
«…в Риге… на площади Свободы…»
Ася в который раз обошла заветную площадь. Она знала: они не придут, и все-таки приехала сюда, надеясь на невозможное.
«…соберемся в Риге…»
Георгий погиб 14 декабря 1944 года.
Погиб вместе с командиром группы Морским.
На последнем задании «богам Латвии» пришлось работать в курляндском «котле», еще оккупированном немцами участке нашей территории.
Немцы возлагали на Курляндию большие надежды. Они говорили, что не уйдут из Курземе, что отсюда начнется решительное наступление на Восток.
Но им ничего не помогло. «Котёл» буквально бурлил. Возникали все новые партизанские отряды, прямо в самое пекло входили все новые разведывательные и диверсионные группы.
Один из товарищей Георгия Борисова по оружию, бывший разведчик-радист Виктор Кушников потом вспоминал: