Особые поручения
Шрифт:
Вернувшись в спальню, Никита обнаружил, что Мэри задремала. Он остановился в паре шагов от кресла, соображая, что делать: будить, или пусть поспит. Все-таки будить, решил он наконец и, подойдя вплотную, осторожно прикоснулся к плечу.
— Мэри… Мэри, ванна готова… просыпайся!
— Угу… сейчас, — она совсем по-детски потерла глаза кулаками и потянулась. — Ты уверен, что не хочешь есть? А то водные процедуры могут затянуться…
— Ничего, я подожду, — улыбнулся Никита. — Тебе помочь, или сама?
— Сама, — Мэри встала, еще раз потянулась и скрылась в ванной.
Корсаков занял освободившееся кресло и начал от нечего делать играть в гляделки с Матреной, прислушиваясь к плеску, доносившемуся из-за неплотно прикрытой двери. Некоторое (совершенно, по мнению Корсакова, недостаточное) время спустя плеск прекратился, а еще через несколько минут на пороге ванной появилась Мэри, завернутая в огромную купальную простыню, край которой волочился за ней по полу, как шлейф.
— Ну вот почему ты не полежала подольше? — проворчал Никита. — Тебе совершенно необходимо расслабиться, а горячая вода…
— Не могу. Не могу расслабиться, — почти жалобно пробормотала Мэри, подходя поближе. — Не получается. Совершенно дурацкая ситуация: я знаю, что я на Кремле и этот безумный бой позади…
— Да уж, бой, судя по всему, был еще тот, — Корсаков, не вставая, протянул руку, сгреб Мэри и переместил к себе на колени. Она вздохнула, обняла его рукой за шею и взъерошила волосы на затылке. Пальцы другой руки бездумно скользили по воротнику рубашки.
— Знаешь… то ли я старею, то ли просто вымоталась сильнее, чем обычно, хотя с чего бы? Ну, бой… можно подумать, мало их было… только я вот хожу, говорю, ванну принимаю… и до сих пор не могу поверить в то, что осталась жива.
Никита потерся носом о ее ключицу, покрепче прижал к себе и вдруг улыбнулся.
— Не можешь поверить, что жива? Ничего, сейчас я тебе докажу…
Сунувшаяся было в дверь экономка, держащая поднос, покраснела, удивительно быстро для своих габаритов отступила назад и осторожно прикрыла створку ногой. Повернув голову к ухмыляющемуся мужу, она прошипела уголком поджатых губ:
— И нечего скалиться, старый ты греховодник! Давай тащи сюда столик, прямо в коридоре накроем. Там сейчас не до нас… и уж тем более не до ужина, — а чуть позже, уже дойдя до нижней ступеньки лестницы, вдруг ткнула благоверного локтем в бок и вполне добродушно заметила:
— Хорошие детки будут!
Никита проснулся по сигналу коммуникатора, торопливо отключил его и покосился на лежащую рядом Мэри. Спит… Ей-то хорошо, подумал он с шутливым раздражением, вся ее одежда тут, в доме, а вот ему надо немедленно выбираться из постели и соображать, где раздобыть свежую рубашку. Не может же он явиться на заседание Советов в той, которую содрал и бросил вчера где-то тут, в комнате. Да и побриться надо. Как ни крути, придется вставать. А как же не хочется…
Он поднялся, на ощупь собрал одежду, кое-как привел себя в божеский вид и тихонько выскользнул в скупо освещенный коридор. Там его ожидал сюрприз: на том самом столике, с которого он вечером забрал подносы с ужином, стоял большой пакет со знакомой эмблемой «Флотского старшины». Корсаков заглянул внутрь и с трудом удержался от восхищенного возгласа. В пакете ждали своего часа рубашка, белье, бритвенный прибор и халат. Судя по ярлычкам на одежде, размер был его. Не иначе отставной десантник постарался, больше некому. Как же он с размером-то угадал? Хотя… ну конечно же бушлат! Да, умеет его невеста подбирать людей, что в экипаж, что в дом.
— Доброе утро, ваше превосходительство! — Иван Кузьмич словно соткался из воздуха рядом с Никитой. — Господин О'Нил сказал мне, что Мария Александровна собирается сегодня во дворец, а поскольку вы тоже входите в состав Регентского Совета, я подумал…
— Вы правильно подумали, — одобрительно кивнул Никита. — Могу я попросить вас довести до ума мои брюки? Они, конечно, почти не мнутся, но…
— Разумеется. Я подожду здесь. Завтрак будет подан в девять часов. Ваши брюки я положу сюда же, на столик. Что-нибудь еще?
— Это все. В девять часов, вы сказали? Мы спустимся.
Корсаков вернулся в спальню, набросил халат и через щель в двери протянул брюки дворецкому. Тот поклонился и исчез.
Никита удовлетворенно вздохнул, снял халат и рубашку и снова лег. Предусмотрительность нанятого Мэри обслуживающего персонала сберегла ему еще около двух часов для сна. Или не для сна…
Глава 15
Министр обороны мрачно поглядывал то на лист плотной бумаги, лежащий перед ним на массивном столе, то на стоящего навытяжку человека. Создавалось отчетливое впечатление, что ни то, ни другое зрелище его нисколько не радует. Человеком был капитан первого ранга Андрей Лялин, командир крейсера «Адмирал Чичагов». Бумага же содержала формальный рапорт каперанга об отставке и отдаче под трибунал. Молчание затягивалось. Наконец министр звучно хлопнул ладонями об стол, поднялся и принялся расхаживать по кабинету. Каперанг поворачивался вокруг своей оси, стараясь держать начальство в поле зрения и при этом изображать независимость.
— Нашел время! — пробурчал министр, переходя на «ты», что в разных обстоятельствах могло означать в равной мере и одобрение, и немедленный расстрел. — Что ты себе вообразил? Нет, конечно, с командования крейсером я тебя сниму. Нечем больше командовать, так, нет?
Лялин коротко дернул головой, демонстрируя угрюмое согласие. «Адмирал Чичагов» сумел вырваться из боя. Вырваться — ценой выполнения категорического приказа погибающего флагмана «добраться до дома и сообщить». Бардак со связью, подавление на всех частотах, черта с два прорвешься, все в ноль… Десантные палубы практически прекратили свое существование вместе с находившимися на них людьми, артиллерийские отсеки, разорванные в клочья противником, также годились только в утилизацию, броня… слезы, а не броня. В сущности, уцелели только рубка с находящимися в ней офицерами и часть двигателей. На том и выскочили.
— А вот об отставке можешь забыть. Думаешь, ты один такой умный? Я имею в виду — сумевший выйти из боя и добраться до своих? Неееет, парень, есть у нас уникумы и помимо тебя. Крейсер — понятно. А как тебе понравится обыкновенная гражданская яхта?
— Яхта?! — Лялин не верил своим ушам.
— Яхта, яхта. Ушли из Пространства Лордан от таких же вот гавриков. Как — вопрос сугубый. Отстрелялись, сманеврировали и дали деру. Смылись. Нагло.
Борзые, черти — пробы негде ставить. Уже сидя на векторе, сбросили орудийные секции, одной из них сбили с курса перехватчик и сделали противнику ручкой. Короче, так.
Министр сделал еще один круг по кабинету, остановился напротив Лялина и тяжело вздохнул.
— Отставку твою я не принимаю, даже не мечтай. Собирай своих, кто уцелел, и дуйте на базу «Титов». По прибытии поступите в распоряжение тактического координатора — предписание получишь у моего адъютанта. И знаешь… если ты максимум через сутки по прибытии на место не будешь мечтать о трибунале, как о манне небесной, значит, я вообще ничего в людях не понимаю.
Князь Цинцадзе был мрачен, и его угрюмое настроение не имело, как ему казалось, ничего общего с тем, что он не выспался. Плохо. Очень плохо. Данных катастрофически не хватает. Даже с учетом той информации, которую доставила, в очередной раз сунувшись в самое пекло, его крестная внучка. Маша, конечно, молодчина, кто бы спорил. Но именно в свете добытых ею сведений смерть Энрике Маркеса во время допроса, произошедшая несколько недель назад, выглядит совсем уж скверно. Кого они вообще набирают в свою Службу безопасности, эти мексиканцы? Разумеется, блок был поставлен на редкость качественно, но… не умеете сами — пригласите тех, кто умеет. Потому что без специалиста — не рыпайся! А мастерски оборванные концы на Орлане? Черт знает, что такое… Не будь все упомянутое вражеской работой, впору восхититься. Жаль только, действия возглавляемой Цинцадзе службы восхищения в данный момент не заслуживали вовсе.