Шрифт:
"Здравствуй милая моя мамочка, Евдокия Семеновна, пишу тебе я, твой сын Сережка. Прости, что долго не присылал о себе весточку. В учебной части нас так загоняли, что сил на письма не оставалось. Но я не жалуюсь, наоборот, я горд. Ведь меня направили в особый отряд собак-истребителей танков. Так что все время я провожу в компании любимых мной с детства животных. Правда, для дрессировки мне достался довольно старый, но норовистый пес. Я дал ему кличку Дружок. Ох, и намучился я с ним, но сейчас ничего, вроде обвыклись, притерлись друг к другу. Он меня уже слушает и даже команды выполняет,
– Серега, кончай писанину, Михаил Григорьевич вызывает на построение! – объявил, заглянувший в избу, Петька.
– Сейчас иду.
Поставив последнюю точку в письме, я сложил его и аккуратно засунул во внутренний карман ватной куртки. Затем схватил винтовку, накинул шапку и, свистом позвав лежащего под ногами Дружка, поспешил из избы на построение.
– Цветков, почему мешкаете? – строго спросил командир отделения Михаил Григорьевич, когда мы с Дружком встал в строй. – Отделение что, должно тебя одного ждать?
– Виноват, товарищ сержант. Письмо маме дописывал. – постарался оправдаться я.
– Чтоб такого больше не было. – слегка смягчившись, сказал сержант.
– Так точно, больше не повторится. – пообещал я.
– Ну-ну. – скептически окинул меня взглядом Михаил Григорьевич. А затем громко, во весь голос произнес. – Товарищи вожатые! Получено сообщение из штаба. Ночью был прорван фронт! Враг рвется к Москве, стремясь выйти на шоссе. Чтобы не дать ему это сделать, наше отделение предается сводной стрелковой роте, под командованием старшего лейтенанта Сиротинина. Наша задача, прибыть на оборонительный рубеж в пятнадцати километрах западнее и помочь удерживать его до подхода основных сил. Задача понятна?
– Так точно! – хором ответило подразделение.
– Тогда, даю пять минут на сборы и выступаем, собак не кормить.
Все разбежались по хатам в которых квартировались, собирать вещмешки, готовиться к переходу. Мы с Дружком тоже вернулись в избу, где нас встретила хозяйка, тетя Глаша.
– Ну, шо там, милок? Никак немцы?
– Да нет, что вы тетя Глаш, какие немцы. – постарался успокоить я хозяйку. – Немцы, они далеко. Просто нас переводят в другое место. Вы не волнуйтесь, все будет хорошо.
– Ой милок, милок. – заохала старушка – Боязно мне, а никак вы уйдете, а немцы придут. Вона, всю ночь вдали грохотало. Не гроза же. Какая гроза зимой. Бой, небось, шел.
– Так-то вдали. Там наши. А раз грохотало, значит не пустили врага дальше. Вы не волнуйтесь, теть Глаш, пусть немцы только покажутся, уж мы то им зададим, будьте уверены. Верно говорю, Дружок? – пес громко гавкнул в ответ. – Ну вот, Дружок
– Ой, надеюсь. Ой, надеюсь. – старушка, продолжая причитать, полезла в печку, достав из нее горшочек вареной картошки. – На, сынок, перекуси на дорожку.
От запаха вареной картохи у меня потекли слюнки, и я уже хотел взять одну, но потом посмотрел на облизывающегося Дружка, и мне стало совестно. Я буду есть, а пес на меня смотреть и слюнки глотать? Нет, не хорошо это, не по-товарищески. Пришлось отказаться. Собрав свои небольшие пожитки в вещмешок, я проверил сумку с гранатами, все на месте.
– Вот и хорошо. – кивнул я, надев зимний маскировочный халат поверх куртки.– Ну Дружок, теперь твоя очередь одеваться. – сказал я псу.
Дружок, повернув голову на бок, посмотрел на меня скептически, наверно, думая про себя: "Зачем мне эти тряпки, я и так хоть куда. Вон какая у меня красивая, рыжая шерсть".
– Нечего, на меня так смотреть. Это нужно для маскировки. – объявил я псу, постаравшись надеть на него маскировочную накидку.
Но, Дружок стал вертеться и крутиться не давая завязать на себе ремни. Тогда я сделал строгий голос и спросил:
– Ты собираешься Родину защищать или нет?! Ну-ка, не крутись!
После этих слов старый пес замер, словно поняв всю серьезность происходящего и дал завязать на своем пузе ремешки.
– Ну вот, теперь к походу готов. – сказал я удовлетворенный результатом.
Перекинув через плечо вьюк с двумя тротиловыми шашками и детонатором, я подцепил к ошейнику Дружка поводок, взял винтовку и уже хотел выйти из избы, но остановился, вспомнив о письме.
– Теть Глаш, я тут маме письмо написал, но отправить уже не успеваю. Передайте, пожалуйста, письмо в почтовую службу.
– Все сделаю милок, все сделаю. Не волнуйся. – пообещала старая хозяйка. – Вы только землю нашу обороните, врага дальше не пущайте.
– Не пустим, теть Глаш. – лихо сказал я, улыбнулся и, натянув поводок Дружка, вышел вместе с псом из избы.
Тетя Глаша вышла следом за нами, перекрестив нас на прощание. И хоть я этого не одобрял, возмущаться не стал, махнув в ответ рукой.
В этот раз на построение я пришел один из первых, на что товарищ сержант положительно кивнул и, дождавшись когда подтянулись остальные бойцы, Михаил Григорьевич громко сказал:
– Отделение! Направо! За мной, бегом марш!
Мы все повернулись в указанную сторону и слегка ослабив поводки собак, побежали трусцой вслед за командиром. Всего в отделении нас было десять человек и у каждого из нас, вожатых, в подопечных было по одной собаке и только у замыкающего Кирилла их было сразу две, Чапа и Тапа. Кирилл говорил, что нашел их двоих изможденными, голодными, облезлыми, но помогающими друг другу. Когда он стал откармливать их, Чапа все заботилась о своем друге, принося Тапе свою еду. Видя такую заботу и привязанность, решено было не разлучать собак. Поэтому Кирилл дрессировал сразу двоих, чем очень гордился. А впереди меня шел мой старый знакомый Петька. До недавнего времени, на гражданке, мы с ним не ладили и все время дрались. Но здесь, в армии, мы сдружились. Петька оказался очень веселым парнем, его чувство юмора не раз выручало меня во время тяжелой учебы. Правда, сейчас Петька, был не весел и я решил спросить его в чем дело:
Конец ознакомительного фрагмента.