Особый прием Гурова
Шрифт:
– Слушайте! Тут в кармане чьих-то штанов, по-моему, наркота, – раздался чей-то голос.
– Это Вадима! Это он нас чем-то отравил, – начал оправдываться Сергей.
– Закройся, мразь! Я тебе ничего насильно в рот не совал! Сам брал и глотал! – взвился Вадим.
– Ну, блин, полный букет! – послышался тот же голос. – Это какие же выродки вас на свет произвели, что такие ублюдки получились? Да ваших отцов кастрировать надо было, на хрен, чтобы уродов не плодили!
– Ну, все! Пакуем! Прикройтесь, сволочи! – приказал Королев, и эти пятеро заметались в поисках своей одежды.
– Отдайте мои джинсы! – потребовал Вадим.
– Это теперь уже не твои джинсы, а вещественное
– Найдите ему что-нибудь, – распорядился Королев.
Через некоторое время Вадиму бросили какие-то старые штаны, он надел их, но они никак не хотели на нем держаться и спадали.
– Васька, браслетики накидывать будем? – спросил Павел.
– Все как положено! Пусть привыкают! – ответил тот.
На уже одетых подонках защелкнули наручники и собрались, было, выводить, когда появились врачи, и один из них, едва взглянув на Лену, тут же воскликнул:
– Ее нужно срочно в больницу! Может быть, еще удастся спасти!
Подонков отогнали к стене и на носилках вынесли девушку. И тут Королев вдруг увидел видеокамеру:
– Какая сука решила все это заснять?
– Среди нас только у Вадима видеокамера есть, – раздался голос одного из парней.
– Выводи этих уродов, на хрен! – распорядился Королев, а потом, оглядевшись и, наверное, не увидев вокруг никого, прямо в объектив сказал: – Ну, сволочи! Вы попали! А уж ваши предки – еще больше! Какая же теперь веселая жизнь вас ждет!
Изображение исчезло, но на экране тут же снова появилось лицо уже нынешнего Королева.
– А теперь финал той давней истории, – сказал он и показал на стопку бумаги. – Это чистосердечные признания всех пятерых в содеянном и выписки из истории болезни, когда им в проктологии их рваные задницы зашивали. А это, – показал он на пакет, – покрывало с того дивана, на котором ваши ублюдки Митрофанову насиловали, и на нем не только ее кровь, но и сперма всех троих осталась. Это джинсы Вадима, что экспертиза легко установит про ДНК, а заключение о том, что в их кармане лежали наркотики, уже имеется. А это, – он начал одну за другой демонстрировать фотографии этих уже повзрослевших подонков, – инициатор того преступления Вадим Николаевич Порошин, который сейчас вместе со своим родственником, тем самым ельцинским жополизом, работает в администрации уже нынешнего президента России. Это – Андрей Андреевич Соснин, который ныне трудится в Силиконовой долине на благо и процветание Соединенных Штатов. Это – Сергей Борисович Шишкин, кандидат исторический наук, преподает в Санкт-Петербургском университете. Это – Дарья Владимировна Самсонова, бывшая Кочергина, жена начальника одного из отделений Центробанка и мать троих детей, что живет и здравствует в славном городе Москве. Это – Фатима Ахметовна Джанаева, в девичестве Мамедова, тоже жена и тоже мать многочисленного семейства, проживает в Нальчике. Я думаю, их родным, детям, близким, начальникам и подчиненным, да и просто соседям и знакомым будет очень интересно узнать, как и чем в молодости отличились эти сволочи, а также что с ними, всеми пятерыми, делали в СИЗО, пока они там сидели. Как говорится, страна должна знать своих героев! А теперь живите и ждите! А вот тебе, Соснин, и тебе, Шишкин, особое предупреждение!
Изображение исчезло, теперь уже совсем, и в зале установилась мертвая тишина, в которой сначала раздался тихой щелчок – это Сафронов, достав диск из компьютера, положил его в футляр и сунул к себе в карман, – а потом прозвучал низкий, севший от ярости голос одного из бывших «братков».
– Я не святой, но я бы этих сволочей своими руками на куски порвал!
– Заглохни, Шика! – бросил ему сидевший рядом с ним солидный седой мужик, который в молодости тоже явно был не самых честных правил.
– Да чтоб он сдох, твой Вадим! – рыдающим голосом крикнул, судя по всему, отец одного их тех пятерых подонков.
– Черт со мной! Но, если у Андрея на работе об этом узнают, его тут же уволят, и он больше нигде в Штатах не устроится, – со смертной тоской в голосе сказал какой-то мужчина, и Гуров понял, что это и есть Соснин.
– Ничего, вернется сюда, будет вагоны разгружать, – зло бросил на это кто-то из присутствующих.
– Вы не понимаете, в Силиконовую долину нельзя попасть ни по блату, ни за деньги! У мальчика светлая голова! – продолжал стонать Соснин.
– Только поздно у него мозги включились! – раздалось в ответ.
– Хватит! – рявкнул Сафронов. – От ваших слов все равно ничего не изменится! – и обратился к Порошину, который сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону: – Успокойся, Николай! Лев Иванович обязательно во всем разберется.
– Спасибо тебе, Олег! – пробормотал губернатор. – Только ты меня и понимаешь!
– Да чего теперь орать? Все равно уже ничего не исправить! – сказал Мамедов и повернулся к Гурову: – Уважаемый! Я свою дочь не оправдываю, как и остальные – своих детей. Но ведь не только мы, а и они все эти семь лет каждую минуту удара ждут.
– А это похуже, чем на зоне. Там-то хоть ясность и определенность есть, и ты свое будущее знаешь, – поддержал его один из бывших «братков».
– А насчет того, что мы все в шоколаде, так это только со стороны кажется, – вздохнул один из «приличных» мужчин и представился: – Я – Кочергин. – Затем продолжил: – Вот Шика! Он раньше машины угонял, разбирал или перепродавал, и каждый день под статьей ходил, а сейчас он ими законно торгует и по всей области у него станции техобслуживания. Только тогда он один был и сам за себя отвечал, а сейчас у него семья, дочки! Соснин в поликлинике хирургом работал, а сейчас всей медициной области командует. Шишкин в областном управлении Центробанка бумажки туда-сюда носил, а теперь своим банком управляет! Я одним строительным управлением руководил, а теперь всем строительством в области. Мамедов…
– Обо мне и говорить нечего! – перебил его тот. – Я был чучмек-торгаш! И лучше бы я таким до конца жизни оставался, чем столько лет в постоянном страхе жить. Королев нас всех одной веревкой связал, так что мы, пятеро, здесь ни при чем. Мы и наши дети от его смерти все потеряем! Я не о наших должностях и положении.
– Я так и понял, господин Мамедов, – кивнул Гуров.
– Уважаемый Лев Иванович! Когда я узнал, что вы сюда приезжаете, то позвонил в Москву своим знакомым, и они мне рассказали о вас только хорошее. А еще они сказали, что ни денег, ни подарков вы от нас не примете, но вот от нашей помощи я вас очень прошу не отказываться – мы здесь живем, мы людей знаем: кто с кем дружит, кто с кем не дружит, кто чем дышит, кто с кем спит. Я правильно говорю? – повернулся к остальным Мамедов.
– Нет базара! – ответил за всех седой и пожилой, что сидел рядом с Шикой. – Если потребуется, я вам своих людей дам. Надо будет город наизнанку вывернуть, так вывернем.
– Мы и людей дадим, – поддержали его остальные «братки».
– Я смотрю, недалеко вы от своего прошлого ушли, – заметил Гуров.
– Неправильно сказали, господин полковник, – покачал головой пожилой.
– Точно! – поддержал его Шика. – Это моя служба безопасности, потому что автопоезда сами собой по воздуху еще летать не умеют.