Особый приказ
Шрифт:
Изяслав стоял у края капища, как вкопанный. Умов достаточно хорошо его знал, чтобы понимать: он нервничает. Не лезет в чужую работу, но терпеливо ждет результатов. За год совместной службы волей-неволей научишься понимать такие вещи.
Умов пришел в уже собранную команду. Остальные четверо знали друг друга несколько лет. Они хорошо сработались, но им был нужен новый волшебник, и командование прислало выпускника Южной крепости. Слабым, глупым или безответственным Иван не был — такие просто не выживают за два лета на Реке, если их не отсеют еще раньше. Но все равно при первом знакомстве между ним и остальной четверкой пролег если не ледок,
При первой встрече Петр и Умов не очень понравились друг другу. С Иваном все было более-менее понятно. Он пришел со стороны и в Особом приказе до этого не состоял. Выучился в Южной крепости? Так любой волшебник учился в одной из крепостей. Был на Реке? Так все стояли на границе. С точки зрения Петра, Умову еще предстояло доказать свою полезность. Иван почти сразу понял, что имеет дело с бескомпромиссным и категоричным человеком.
Воинствующий священник не выглядел богатырем. Ростом он был чуть ниже Умова и выглядел заметно младше. Гладко выбритое лицо и короткий ежик волос только усиливали это впечатление. К Петру очень подошло бы слово «юноша», если не обращать внимания на выражение его лица и манеру держаться. Уже потом Иван увидел, как священник двигается и насколько хороша у него реакция; как Иван и ожидал, первое впечатление оказалось обманчивым.
Священник и волшебник встретились взглядами и, не сговариваясь, покачали головами. Пусто.
— Совсем глухо, — сказал Петр. — Ничего пока не вижу. Ни следа. У тебя как?
— Так же, — ответил Умов. — Следов призыва нет. Ошибки быть не могло.
— Не могло, — согласился священник. — Значит, надо делать ивановскую пробу. Но я бы подождал, пока закончат остальные.
Петр многозначительно повел головой в сторону, откуда доносился лай пса.
— Я бы тоже, — кивнул Иван. — Не хочется тратить серебряную пыль без толку.
* * *
Тело лежало не особо далеко от капища, но нашли его не сразу. Умов поморщился; он видел немало покойников, он даже привык их видеть, но приятного в таком зрелище все равно было мало. Самое главное — огромную рану на шее — нельзя было не заметить. Вот она, разгадка всех странностей этого капища. Костлявого призывали на крови; с демонами это всегда хорошо работало. Не нужно было тратить время и силы, чтобы пробить барьер между мирами — кровь всегда приоткроет дверцу в Нижний мир.
Оставалось неясным, как именно подчинили Костлявого, если на капище нет ограждающих глифов. Их можно было нарисовать на земле или принести с собой — Умов на ходу придумал сразу несколько версий. Но охотников этот вопрос почти не волновал.
Восстановленный обряд давал шанс выявить почерк волшебника, который его проводил. Весь выход в лес многочасовым маршем и осмотром капища был затеян только ради этого. Будет почерк — будет лучше понятно, кого искать. Магов, которые совершенно одинаково колдуют, не бывает. Даже самое простое заклинание у двух волшебников выглядит хоть немного, но по-разному.
Иван отправился к идолу, как только он понял, что человека, тело которого они нашли возле капища, принесли в жертву. Заупокойная молитва — это дело священника, не его. Умова гораздо больше волновало то, что он увидит после пробы, чем их находка. Там, в кустах, лежал не близкий и даже не знакомый ему человек; еще один мертвец, не первый, которого он видел, и точно не последний.
* * *
Изяслав пробежал взглядом по бумаге.
— Все-таки нашлось? — спросил он, посмотрев на Умова.
— Нашлось, командир, — ответил Иван. — У меня получилось снять пробу.
Изяслав медленно кивнул и перечитал записку еще раз. Умов поймал себя на мысли, что он успокоился только сейчас. Иван знал Изяслава уже год, но все равно чувствовал в такие моменты легкий холодок.
Это Лютый с Богданом могли остаться в своих деревнях. Изяслав, Петр и Иван были из другого теста — из служилого сословия. Их троих объединяло общее знание, полученное с самого детства. Они проживут жизнь на государевой службе. Они будут воевать. Они будут служить до самой смерти. Но и внутри сословия имелись свои границы. Петр и Иван были похожи; они оба родились в небогатых дворянских семьях. Изяслав Всеволодович Игнатов был боярским сыном. Его отец получил имение не как жалование из царских рук, а по наследству.
При взгляде на Изяслава как-то по-новому, гораздо глубже и шире осознавалось значение слова «богатырь». Игнатов выглядел так, как будто пришел прямиком из старых былин: русый, бородатый, огромный, он был на целую голову выше Умова. Требовалось некоторое усилие, чтобы поверить в то, что этот человек не только носит доспех, как рубаху, но и ловок, как кошка. Изяслав родился для войны и вырос на войне. Когда Умов сидел над книгами, Игнатов впервые оказался на Реке. Он убил первого врага в тринадцать лет — в то время, когда будущих волшебников только-только подпускают к простым заклинаниям. Игнатов был старше и Петра, и Ивана на два года жизни и на десяток лет войны.
Он умел сражаться, он умел командовать и он мог заставить себе подчиняться. От него веяло холодом и какой-то незыблемой уверенностью. Изяславу почти не нужно было показывать свое превосходство. Оно просто ощущалось; его породили честолюбие, сила, умение и происхождение. Этому невозможно было научиться — такой урок можно только прожить. Именно поэтому Умову казалось, что Изяслав старше его не на два года, а на десять.
* * *
Солнце уже поднялось над горизонтом. Его лучи подсвечивали слой облаков; вдали, у самой земли, насколько видел глаз, расстилалась широкая и длинная красноватая полоса. Сразу над ней громоздился еще один широкий пласт темных, сине-серых, облаков. И только потом начиналось светло-голубое небо, которое на фоне двух тяжелых полос казалось чуть ли не белым. Солнце уже светило, но еще не припекало. Пять человек при заводных конях ехали так же, как и шли прошлым утром по лесу — размеренно и спокойно, разве что лошадиные ноги несли их быстрее, чем собственные. Они отправились в путь перед самым рассветом, чтобы не пришлось двигаться по жаре.
Во главе колонны Изяслав вез прапор. Небольшой черный флаг с двумя хвостами показывал, что едет не просто боярин со свитой, а охотничья команда Особого приказа. Все пятеро двигались молча. Умов размышлял о вчерашнем деле: перед его глазами стояли таблицы, хроники и серебряная пыль, надежно запечатанная в пороховнице. Стремительная фигура Костлявого и его оскаленная морда уже ни капли не занимала его разум; голова чудовища и несколько полос его кожи покоились в седельном мешке. Конь время от времени фыркал — слабый запах демона беспокоил его гораздо сильнее, чем Ивана. Умов прикидывал, кто мог призвать тварь и что ему покажет анализ пробы. Он почти не смотрел по сторонам; его не волновали ни виды природы, ни люди, которых они изредка встречали по дороге.