Особый штаб «Россия»
Шрифт:
Евгений Константинович Смысловский был уволен с военной службы летом 1917 г. Но уже в начале 1918 г., по рекомендации наркома военных дел М. И. Подвойского, он вступил в РККА — конечно же, далеко не от хорошей жизни. Декрет Совнаркома от 16 (29) декабря 1917 г. приравнял бывших офицеров и генералов по материальному положению к солдатам, упразднил знаки различия, лишил пенсий и сделал нищими многих военных специалистов Русской императорской армии. Чтобы хоть как-то выжить, Евгений Константинович, ратовавший за конституционную монархию, принял тяжелое решение — пойти на службу к советской власти. В конце 1918 г. он стал инспектором артиллерии Высшей военной инспекции, начальником 2-го отделения артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления (ГАУ). С 1920 г. дядя Смысловского был назначен преподавателем Военной академии РККА (позднее — старшим преподавателем общей тактики). С 1922 г. он исполнял должность главного руководителя всех военных академий по артиллерии, а с 1927 г. — продолжил преподавательскую деятельность в высших военно-учебных заведениях РККА [35] . Евгений Константинович активно занимался
35
Смысловские / Дворянский календарь… С. 213.
36
Вот только некоторые его работы этого периода: Организация артиллерии. М., 1922. 38 с.; Обязанности артиллериста. М., 1922. 50 с.; Конспект лекций по тактике артиллерии, прочитанных на Военно-академических курсах высшего комсостава РККА в 1922–1923 гг. М., 1923. 58 с.; Артиллерия. М., 1924. 55 с.; Артиллерийское снабжение. Очерк курса, прочитанного на факультете снабжения в 1925 г. М., 1925. 222 с.; Командир орудия. 4-е пересмотренное издание. М. — Ленинград, 1927. 38 с.; Артиллерийская стрельба в классе. М. — Ленинград, 1928. 40 с.; Артиллерия. Для Высших учебных заведений с артиллерийским уклоном. М. — Ленинград, 1929. 118 с.; Войсковая пушка и войсковая гаубица. Стенограмма доклада, сделанного в Артиллерийской секции ОСОВИАХИМ 25 декабря 1929 г. М., 1930. 38 с.
Однако какой бы удачной ни была карьера Е. К. Смысловского в РККА, он был для большевиков представителем русского офицерства, «бывшим человеком», аристократом с чуждой ментальностью. Всерьез Евгению Константиновичу не доверяли никогда, и его дважды арестовывали чекисты. Первый раз это произошло в августе 1920 г. Как отмечает украинский историк Ярослав Тинченко, «несмотря на значительное усиление хорошо подготовленным кадровым составом, в августе 1920 г. РККА потерпела тяжелое поражение под Варшавой. Вновь, как и год назад, начались массовые аресты военспецов, на сей раз — с польскими фамилиями. Самое интересное, что хватали всех без разбора, не особо считаясь с тем, поляк ли данный задержанный по происхождению, или нет. Еще более странно это выглядело, если учесть, что в русской армии поляки-католики не принимались в Академию Генерального штаба. Те же поляки, которые окончили академию, были либо православными, либо лютеранами, и уже поляками не считались… Но для большевиков такое понятие, как вероисповедание, не существовало.
В результате в течение августа 1920 г. были схвачены бывший генерал от инфантерии В. Н. Клембовский, помощники начальника Всероглавштаба бывшие генералы К. И. Рыльский и А. И. Мочульский, начальник оперативного управления генерал В. И. Левитский, сотрудник Артиллерийского управления генерал Е. К. Смысловский. Дошло до абсурда: был схвачен инспектор инженеров РККА, прославленный генерал К. И. Величко, происходивший из старинного украинского рода. Всем им предъявили традиционные обвинения: вредительство, предательство и шпионаж в пользу противника. Причем на плечи перечисленных генералов была переложена еще и неудача похода войск Тухачевского в Польшу» [37] .
37
Тинченко Я. Ю.Голгофа русского офицерства в СССР, 1930–1931 годы. М., 2000. С. 75–76.
Для Евгения Константиновича (как и для К. И. Величко) все завершилось благополучно. Но остальные фигуранты «липового» дела были расстреляны.
26 ноября 1930 г. Е. К. Смысловского арестовали второй раз — по делу контрреволюционной офицерской организации «Весна», а 18 июля 1931 г. — приговорили к высшей мере наказания с заменой на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. 14 февраля 1932 г. его досрочно освободили по состоянию здоровья. Чекисты жестоко избивали прославленного военного ученого, в результате у него наступил паралич правой половины тела и расстройство речи на почве артериосклероза головного мозга. После освобождения генерал прожил недолго (умер 4 ноября 1933 г.), и до сих пор неизвестно, где он похоронен. Таким образом, И. Л. Солоневич несколько приукрасил действительность: никто Евгения Константиновича в последний путь с почестями не провожал [38] .
38
Смысловские / Дворянский календарь… С. 213.
В РККА также оказались Михаил и Всеволод Смысловские. Михаил Константинович в марте 1920 г. стал первым руководителем Высшей химической школы РККА. От репрессий его спасло только то, что 2 мая 1922 г. он скончался [39] . Всеволод Константинович после уговоров своего брата Михаила поступил в июне 1918 г. на службу в Главное управление высших учебных заведений Красной армии (ГУВУЗ РККА) на должность начальника отделения артиллерийских курсов. В сентябре 1918 г. он был назначен редактором артиллерийских изданий артиллерийского комитета ГАУ, преподавал тактику в Высшей артиллерийской школе и в Военно-артиллерийской академии, являлся до середины 1922 г. постоянным членом технической комиссии Управления снабжения РККА. С июля 1922 до декабря 1923 г. В. К. Смысловский был постоянным членом артиллерийского комитета ГАУ Уволившись из армии, Всеволод Константинович работал старшим инженером отдела промышленности Мобилизационно-планового управления ВСНХ СССР. 26 января 1930 г. его арестовали. Коллегией ОГПУ от 20 мая 1931 г. он был приговорен к высшей мере наказания за
39
Там же. С. 223.
40
Там же; РГВИА. Ф. 400. Оп. 12. Д. 26982. Л. 149–153; Д. 26985. Л. 92–98 (1915); Ф. 409. Оп. 1. п/с 153–044 (1918).
Отец Бориса Алексеевича тоже работал в системе, осуществлявшей подготовку кадров для Красной армии. Вернувшись из плена, Алексей Константинович работал делопроизводителем и начальником автоотдела Управления Тоцкого артиллерийского полигона, делопроизводителем учебного отдела, а затем — делопроизводителем Высшей военно-химической школы. 5 июля 1921 г. он стал штатным преподавателем и главным руководителем артиллерии 1-й советской объединенной военной школы (Кремлевской) РККА им. ВЦИК. После этого Алексей Константинович работал инженером-электриком на «Каширстрое». В мае 1925 г. его назначили на должность заведующего техническим делопроизводством строительного отдела Мосздравотдела.
Разумеется, советские карательные органы внимательно наблюдали за Алексеем Смысловским и дважды его арестовывали. 1 июля 1927 г. Особым совещанием при коллегии ОГПУ он был осужден на три года исправительно-трудовых лагерей (срок отбывал в Кеми). Смысловский вышел на свободу в мае 1930 г. и, согласно предписанию, убыл в город Сормово Нижегородской области. Около двух лет он преподавал в Сормовском машиностроительном техникуме. Решением коллегии ОГПУ от 2 сентября 1932 г. Алексей Константинович получил право проживать по всей территории СССР. Но Нижегородскую область он не покинул, преподавал в металлургическом техникуме города Выска, и там же, в Выске, по всей видимости, умер после 1934 г. [41]
41
Смысловские / Дворянский календарь… С. 215.
Несмотря на то что братья Смысловские стояли у истоков Красной армии, их судьба в советском государстве оказалась весьма трагической. Советскую власть они, скорее всего, так и не приняли, ибо воспитывались совершенно на других ценностях, не имевших ничего общего с тем, что жестоко насаждали большевики. Наиболее показательны в этом смысле слова, сказанные дядей Бориса Алексеевича — Всеволодом Константиновичем на допросе в ОГПУ:
«Я, Смысловский Всеволод Константинович, в момент Октябрьской революции формировал минометные артиллерийские батареи в г. Луге. Я было с радостью встретил февральский переворот, так как прямо ненавидел Николая II, его политику, но к большевикам относился враждебно, ввиду проведения ими в жизнь отрицания частной собственности и национализма, а также уничтожения класса, из которого я происходил. Как военный, я сразу возненавидел большевиков и за проведение в армии принципов, противоречивших моим представлениям об армии» [42] .
42
Цит. по: Смысловский В.Кто вы? Борис Алексеевич Смысловский / http://www.proza.ru/2010/03/22/1490.
Таких же взглядов, вероятнее всего, придерживался и Борис Алексеевич. Но в отличие от своих родственников он не пошел в Красную армию, а, по одной из версий, примкнул к организации Бориса Савинкова — Союзу Защиты Родины и Свободы (СЗРиС) и стал членом конспиративной группы Лейб-гвардии капитана Преображенского полка Смирнова. Некоторые историки сомневаются в данной версии, ссылаясь на то, что в списке офицеров российской гвардии, опубликованном доктором наук С. В. Волковым, фамилии Смирнова нет. Но, по-нашему мнению, подобный факт сам по себе еще не опровергает возможности того, что Смысловский мог состоять в СЗРиС (добавим также, что «Смирнов» в данном случае, скорее всего, псевдоним). Тем более, он находился в Москве после ранения. В это время ему, видимо, пришлось постоянно прятаться, так как в конце 1917 г. в городе начались репрессии против участников октябрьских боев [43] .
43
См.: Александров K. M.Армия генерала Власова 1944–1945. М., 2006. С. 247, 277; Красный террор в Москве: свидетельства очевидцев. М., 2010. С. 6.
Борис Викторович Савинков, несмотря на свое революционно-террористическое прошлое, в конце 1917 — в начале 1918 г. очень хорошо прочувствовал политическую ситуацию и гибельность для страны большевистского режима. И не видя иной силы, кроме той, что концентрировалась на Дону вокруг генералов Л. Г. Корнилова, М. В. Алексеева, A. M. Каледина и А. И. Деникина, Савинков поспешил на юг России, где шло формирование Добровольческой армии. С января 1918 г. он занялся организацией «боевых дружин» (общей численностью до 500 человек), целью которых был вооруженный террор против большевиков в Петрограде и Москве, и в частности — убийство Ленина. Однако усилия Савинкова не увенчались успехом. Он не смог найти общего языка с командованием Добровольческой армии и, покинув Дон, взял себе поручение генерала М. В. Алексеева «организовать демократическое сопротивление большевикам в Москве» [44] .
44
Савченко В. А.Авантюристы гражданской войны: Историческое расследование. Харьков; М., 2000. С. 269.