Особый звездный экспресс
Шрифт:
— Десять, — произнес Типпет. — Девять, восемь…
Он досчитал до нуля, после чего все вернулось к прежнему состоянию.
— Вам удалось эвакуировать людей? — спросил Типпет.
— Oui!Да. Merci, merci!Вы… как вам это удалось?
Типпет не успел ответить на его вопрос, потому что вмешалась Джуди:
— Ответьте мне вначале на один вопрос. Что вы намеревались делать на этой планете?
— Кто говорит?
— Джуди Галлахер. — Она почувствовала приступ удовлетворенного
— Вовсе нет! Мы…
Рация замолчала, за исключением не прекращавшегося ни на мгновение диалога Типпета с деревом. Через несколько секунд француз сказал:
— Мы пытаемся создать здесь колонию.
Сверялся ли он за эти несколько секунд молчания с официальной версией или просто советовался, какую часть правды он может сообщить.
— Признаться, чертовски странный способ создания колонии, — заметила Джуди. — Вы бесконечно далеко от дома. Кстати, альфа Центавра во много раз ближе.
— Мы как раз и хотели как можно дальше бежать от Земли. Стремились отыскать какое-нибудь место, в котором нас не могли бы найти враги до того момента, пока не закончится холокост.
Дрожь пробежала по спине Джуди, и на этот раз она не имела ничего общего с температурой воздуха на корабле.
— Холокост? — переспросила она. — Какой холокост?
— Тот самый, в который Земля неизбежно погрузится еще до конца этой недели, — ответил француз.
43
— Постойте-постойте, — сказала Джуди. — Нас не было на Земле всего два дня, и, когда мы улетали, все совсем не выглядело так уж безнадежно. Что же вы там, черт побери, за это время устроили?
— Мы бежали, чтобы спасти жизнь, — ответил француз. — С того момента, как мсье Мейснер распространил по миру чертежи своего устройства гиперускорения, мы ждали только одного — бомбежек наших городов. До сих пор угроза — как вы ее там называете — возможного взаимного уничтожения предотвращала войну, но, как только стало очевидным, что наши враги начинают создавать колонии за пределами Земли и даже Солнечной системы, угроза взаимного уничтожения как сдерживающий фактор перестала срабатывать.
— И вы бросились создавать свою собственную колонию? — спросила Джуди.
— Да.
— Таким образом запуская мотор той самой войны, от которой пытаетесь бежать.
— Все это ерунда, — вмешался Ален, в его голосе звучало то же высокомерное презрение, которое он продемонстрировал когда-то в беседе с Карлом Рейнхардтом на борту космического челнока. — Как только люди поймут, что во вселенной есть место для каждого…
— Они нанесут превентивный удар, чтобы не позволить врагу выйти из-под их контроля.
В беседу вмешался Типпет.
— Они… Соединенные Штаты не станут этого делать, — возразил Ален.
—
— И это будет вполне логично, — заметил Типпет. — Как только ваши враги начинают от вас ускользать, вы больше никак не можете воздействовать на их действия. Их верования и их стиль жизни будут распространяться без всяких помех. И если вы в прямом смысле слова считаете их врагами, то единственно логичный выход из данной ситуации состоит в полном их уничтожении, пока они еще не успели от вас сбежать.
— Но… но… — Джуди чувствовала, как мечется рядом с ней в спальном мешке Ален, не в состоянии подобрать сколько-нибудь удовлетворительные контраргументы. — Но это же безумие!
— Возможно, — отозвался Типпет. — Но это единственно логичный ход действий для существ, не способных в отличие от нас обезвреживать своих врагов.
— Господи боже мой! — закричал Ален. — Что это, вашу мать, с вами со всеми произошло?! Больше ни у кого нет никаких оснований ни с кем бороться! В этом-то и состояла основная цель моего треклятого изобретения! — В бессильной ярости он принялся колотить кулаком по стенке отстойника. — Логический выход заключается в том, чтобы распространять изобретение до тех пор, пока мы, то есть все чертово человечество, не перестанем мозолить друг другу глаза. Во вселенной места более чем достаточно для всех и каждого! Люди должны плясать на улицах от радости. Но происходит совершенно противоположное: каждый, до кого доходит информация об устройстве гиперускорения, делает все, что в его силах, чтобы употребить его не во благо себе и другим, а во зло.
Джуди обняла Алена одновременно и чтобы немного успокоить его, и чтобы защититься от урагана его эмоций. Размахивая кулаками в такой темноте и в таком тесном пространстве, он мог случайно задеть и ее.
— Мы исходим из более объективного и адекватного понимания реальностей, — продолжал француз. — Трения между государствами далеко не всегда возникают из-за территорий. Они очень часто происходят по идеологическим причинам. Как иногда говорят, по культурным.
— Да-да, верно, — пробормотала Джуди. — Мы готовы стереть друг друга с лица земли, потому что я говорю «помидор», а вы говорите — как это у вас там называется? — pommes frites?
Француз тихо захихикал.
— Pommes frites— это то, что вы называете «картофель фри», — сказал он. — И вы подаете это блюдо в ваших омерзительных ресторанах «фаст-фуд», не думая о том, какое оскорбление тем самым наносите нашей национальной кухне. Для французского повара это уже вполне основательная причина для начала войны.
— Хорошо, пример неудачный, — согласилась Джуди, — и тем не менее. Мы же не станем устраивать бойню и вовлекать в нее всю планету из-за причудливых вкусов кучки гурманов. И вы же не станете бомбить нас из-за недостаточно благоговейного отношения к жареной картошке?