Остаётся только надежда
Шрифт:
Студия, в которой она обосновалась, была удобной, ухоженной, светлой. Вся техника работала, мебель была новой, но Рита всё равно ощущала здесь свою чуждость. Она не могла долго находиться в чужих домах или гостях, ей было некомфортно и брезгливо, хотя она старалась скрыть это.
Поэтому бельё на кровати Рита сменила на своё, купленное в магазине, но своё. Два комплекта пока хватит. И полотенца. С остальным решила повременить. Если чего-то и нет, можно обойтись временно. В их с Андреем квартиру она больше не возвращалась. Уходя – уходи, считала она, чего нервы на кулак мотать, они у неё не лишние.
Так-то Рита была современной интеллигентной женщиной, преподавателем вуза, любительницей театров и концертов, но в критических и сложных ситуациях замечала за собой переход на простой сельский говор и рассуждения в стиле глубоких провинциалов. А куда денешься: всё детство в деревне прошло. Отпечаталось в сознании.
Муж звонил ей ежедневно. В первые дни почти каждый час. Рита трубку не брала, зачем? Что он ещё может сказать? Со злости хотела отключить телефон, но по работе нужна была постоянная связь. Заблокировать номер Андрея тоже не удалось: сразу посыпались звонки с незнакомых номеров. Вот она и будет дёргаться, кто там, по делу или без дела. Поэтому просто не брала трубку. Через неделю звонки Андрея стали реже, а через две он ограничивался одним-двумя звонками в день. Рита привыкла.
Единственное, что раз за разом приносило горечь и боль – новые фото и видео, поступающие с незнакомого номера. Подруга Андрея не успокаивалась и каждый день напоминала о себе. Второй раз она прислала ролики через день после скандала. Рита открыла их машинально, ещё не зная, что в послании. Увидела акробатические номера в исполнении Андрея и роскошной блондинки и, задохнувшись от омерзения, удалила видео.
Однако картинки продолжали регулярно поступать. Рита стала их игнорировать и не открывала, чтобы не доставлять удовольствия той, что с упорством барана высылала ей эту грязь. Риту бесило только, откуда у этой дамы номер её телефона.
Странно, но Маргарита особо не переживала из-за разрыва с мужем. Первые два дня нарыдалась в гостинице вволю и, как отрезало. В душе установился спокойный холод, и Рита приняла для себя простую мысль, что в её жизни Андрея больше нет. Нет и всё. Да, она знает этого человека, была когда-то его женой, а сейчас они чужие люди.
Даже дети теперь не повод для встреч. Иришка и Сергей уже совершеннолетние и живут самостоятельно. Захотят встретиться с отцом – встретятся. Но, судя по случайным оговоркам сына и дочери, оба они с отцом после ухода матери ещё не встречались. Пусть сами решают. Настраивать детей против отца Рита не собиралась. А вот по отношению к себе она интуитивно ожидала от Андрея или его пассии какой-либо пакости. И не ошиблась.
– Маргарита Ростиславовна, – декан факультета встал из-за стола и подошёл ближе. – Очень вас прошу свои личные проблемы решать вне стен университета.
– Какие проблемы? – растерялась Рита, вызванная после первой пары в деканат. – У меня нет проблем.
– Правда? Но из отдела образования городской администрации мне лично, – подчеркнул он, – позвонили и посоветовали уволить преподавателя Гербову.
– Уволить?! – опешила Рита. – За что?!
– Ну, не знаю, какие у вас существуют разногласия с генеральным директором «СтройКи» – Вороновым Георгием Марковичем. Причину увольнения всегда можно найти при желании. Мы с вами, Маргарита Ростиславовна, это прекрасно понимаем.
– Послушайте, Иван Алексеевич, я не знакома ни с каким Вороновым и не знаю, чем ему насолила, но нельзя же уволить человека по звонку!
– По звонку уволить очень даже можно. Не будем же мы ждать какую-нибудь проверяющую комиссию. Ректор очень не обрадуется, что появится она здесь из-за вашего упрямства. Что касается Вороновых, то вас прекрасно знает его дочь – Милена, которая тесно дружит с начальницей департамента образования. Теперь понятно?
– Милена Воронова? – не поняла сначала Рита. – Ах, Милена…, – дошло, наконец, до неё. – И что от вас и от меня требует департамент?
– Увольнения! – жёстко ответил декан.
– То есть вот так: в начале учебного года, без повода и без замечаний? – с сарказмом усмехнулась Рита.
– Да! Мы не будем ссориться с департаментом из-за одного преподавателя. А, если вы начнёте искать справедливость…, сделал паузу декан. – Мы найдём способ уволить вас по статье. Понятно?!
– Понятно, – устало ответила Рита, унимая дрожь.
– Заявление на увольнение по собственному желанию подадите сегодня. Мы пойдём вам навстречу и подпишем его без отработки. С завтрашнего дня все ваши лекции и семинары уберут из расписания. Идите.
– Понятно, – ещё раз бросила Рита и выходя поймала сочувствие в глазах декана, которое, правда, тут же скрылось за холодной равнодушной маской.
Вот, значит, как! Милена не стала размениваться и просто создала сопернице кучу проблем, надеясь, что теперь Рите будет не до Андрея. Как она ошиблась! Рите и так не было до Андрея никакого дела! «Перестаралась», – оценила Рита усилия любовницы мужа. Но я не буду упираться. Зачем создавать проблемы себе и университету. В миллионном городе без работы я всё равно не останусь.
Оставив в кадрах заявление, Рита вышла на парковку. Села в машину, но поехать никуда не смогла. Здесь, в закрытом от людей пространстве, она, наконец, дать волю эмоциям и расплакалась. Из неё как будто вынули стержень. Рита сдулась и неуклюже навалилась на руль, сотрясаясь в рыданиях. Да, сколько можно?! Отстаньте от неё уже все!
Постепенно рыдания стихли, но слёзы продолжали литься по щекам, смачивая ворот жакета и блузку, но Рита ничего не замечала. Она плакала и вспоминала… Вспоминала и плакала…
Они познакомились с Андреем на студенческой вечеринке. Рита училась на инязе, на первом курсе, а Андрей на юридическом, на третьем. И с тех пор не расставались. Андрей ухаживал настойчиво, красиво, трепетно. К концу первого курса Рита сдалась, и они съехались. Родители с обеих сторон сдержанно промолчали.
А осенью родители Риты купили ей однокомнатную квартиру и поставили условие – пожениться. Андрей не сопротивлялся, даже, наоборот, радовался, что может иметь Риту на законных условиях, как он в шутку выражался.