Остановись, мгновенье, ты ужасно
Шрифт:
– Пять минут назад записали, – сказал он и, оставив кассету, ушел.
Туманов испытывал сейчас огромную радость. Честно говоря, уже и сам он начал в глубине души сомневаться, правильно ли они поступили с этой прослушкой. За квартирой химика кудесника установили наблюдение, но оно не принесло желаемого результата. Утром ровно в восемь, Левчук уезжал на работу. Возвращался около семи вечера, причем один. По дороге до института ни с кем не встречался. И Федор Туманов загоревал, потому что химик кудесник оказался довольно осторожным человеком. А с осторожными
И вот она удача.
Сидевший рядом с Тумановым Грек, голос Левчука узнал сразу.
– Это он, мать его, – сказал Грек, нахмурившись.
Для большей убедительности, Федор спросил:
– Левчук?
– Ну да. Майор хренов, из спецподразделения ГРУ. А кто второй, не знаю, – проговорил Грек. Хотя по смыслу разговора опера поняли, вторым как раз был Рустам Мамедов, потому что, по словам Чикиной только он мог позвонить Левчуку и говорить с ним о порошке.
Разговор как раз шел именно о нем. Звонивший Левчуку, попросил подготовить ему порошка. Как Федор и предполагал, речь пошла о недостающих ста граммах.
– Я же для тебя передал через Аллу сто двадцать грамм? – голос Левчука зазвучал с предельным удивлением. – Разве тебе мало такого количества? Или ты не получил от Аллы пакет? – осторожно спросил Левчук.
Благодаря Греку, Мамедов не сумел унести этот пакет. Но что поразило оперов, Мамедов почему-то не стал говорить Левчуку о том, что Чикину взяли. Ведь наверняка в этот же вечер он не единожды пытался дозвониться до нее, и как неглупый человек, понял, почему вдова капитана не подходит к телефону.
– Не беспокойся, – голос Мамедова зазвучал доверительно. – Алла все передала мне. Но мне срочно надо еще грамм сто. Можешь подготовить?
Как видно Левчук призадумался. Наверное, его несколько озадачила просьба Мамедова. Или откровенно насторожила. Опера могли об этом только догадываться. Но в телефонном разговоре наступило молчание, прервал которое собеседник Левчука, сказав:
– Мне очень нужно. Плачу – вдвойне.
Чашу весов раздумий Левчука, переполнило обещание о двойной плате, и он сказал:
– Хорошо. Когда надо?
– Завтра можешь? – спросил предполагаемый Мамедов.
Левчук как будто усмехнулся.
– Да хоть сегодня. Если есть «бабки», то я сейчас могу позвонить Алле. Она подойдет на наше место, и я передам ей пакет…
Голос собеседника Левчука зазвучал протестующе:
– Знаешь, не надо звонить Алле. Ее все равно нету дома.
Левчука как видно это немного насторожило:
– А где она? – спросил он.
– Не знаю. Наверное, уехала. Мне она говорила, что собирается на пару недель в Болгарию. Во всяком случаи, дома ее нет.
– Странно, – задумчиво протянул Левчук, привыкший доверять своей осторожности, он и на этот раз решил не пороть горячку, но его собеседник сказал:
– Порошок мне нужен срочно. А ждать ее, нет времени. Ты сказал, что можешь передать порошок хоть сегодня?
– Ну могу, – голос Левчука на этот раз зазвучал как-то нерешительно, но отступать ему было некуда. Сказанное назад не вернешь.
А разговаривавший с ним, как будто обрадовался. Сказал весело:
– Чего мы будем ждать, когда Алла объявится. Давай, я сегодня часиков в восемь подъеду к твоему дому? Называй адрес?
На этот раз Левчук призадумался еще больше. Его молчаливая пауза тянулась едва ли не минуту.
Нетерпеливый Грек за это время изъерзал весь стул. И словно пожалев его, голос Левчука зазвучал опять.
– Я предлагаю встретиться на нейтральной территории, – сказал он.
– Говори, где? – Ответил Мамедов, понимая, что выбора у него нет. Выбор остается за Левчуком. И если он начнет артачиться, то осторожный Левчук и вовсе может отменить встречу. А этого допустить было никак нельзя. И Мамедов повторил озабоченно:
– Где и во сколько?
На этот раз Левчук не раздумывал, понимая, что их разговор и так затянулся. Сказал:
– Ну время встречи давай оставим тоже. А встретимся с тобой мы возле метро Чкаловская. Идет?
Мамедов тоже не стал раздумывать. Ему не терпелось получить недостающий порошок, и он оживленно проговорил:
– Идет. Значит, в восемь часов я буду ждать тебя у станции метро.
На этот раз голос Левчука прозвучал несколько суховато. И Туманову подумалось, что, наверное, все-таки, осторожный Левчук пожалел о своем согласии. Уступил Мамедову, польстившись на обещанную двойную плату за порошок. Но в чем-то и засомневался.
– Пока, – сказал мнимый майор ГРУ и отключил свой телефон.
Проверив, что дальше на кассете записи нет, Туманов выключил старенький магнитофон. Вынул из него кассету.
Грек почувствовал расслабуху, развалился на стуле и, закурив, сказал:
– А Мамедов-то не стал говорить Левчуку, что Чикина у нас. И про порошок, словом не обмолвился. За нос решил поводить его.
– Конечно. Скажи он, что мы чуть не зацапали его возле дома Чикиной, вряд ли бы Левчук пошел с ним на контакт, даже если бы ему посулили в десять раз больше, – проговорил Ваняшин. Причем, получилось так, будто Грек сам не понимал этого.
И Сан Саныч обиделся.
– Спасибо, о мудрейший из мудрейших за подсказку, – сказал он Ваняшину. Лейтенант махнул рукой на Грека. Но этот жест ничего для Сан Саныча не значил. Он сидел на стуле, положив ногу на ногу, и покуривал сигарету, при этом, щурясь от удовольствия, как щурится кот, прогретый теплым весенним солнцем.
– А то мы с Тумановым без тебя не догадались бы. Правда, Федор?
Но Туманов уже не слушал болтовни Грека. Он позвонил начальнику отдела Василькову и попросил, чтобы тот обеспечил ему подкрепление для задержания Рустама Мамедова и Игната Левчука.