Останься со мной навсегда
Шрифт:
— Вы что, охренели в конец! — орал на парней Максим. — Вы вообще-то в гостях. Хотите драться — валите отсюда. Денис, я не понял какого хрена?
Денису не понравилось, что Максим, его друг встал на сторону Стаса. Видимо, его совершенно не волновал тот факт, что драку начал он сам.
— Не сдержался. Прости, Макс. Я пойду, наверное, — решил покинуть вечеринку Дэн. Милу, скорее всего он не увидит, так что можно смело валить.
Останавливать его никто не спешил. Многие знали вспыльчивый характер Дэна, поэтому здраво решили, что ему
— Стасик, Стасик, — голосила Ира. — Милый, ты в порядке?
— Да отвяжись ты от меня, дура! — стало последней каплей слово 'милый'.
Сколько ей уже можно объяснять, что между ними ничего нет и быть не может. Но эти слова Ира пропускала мимо ушей, считая, что Стасу надо подготовиться, чтобы выставить их 'большую любовь' на всеобщее обозрение.
— Пойдем, выпьем? — предложил Малинин, чтобы успокоить парня. А то на Ирку еще накинется. Максим понимал, что друг на него обиделся, что тот не встал на его сторону, а Денис сам виноват. Зачем сразу кулаками? Максим, хоть и умеет драться, но не любит, ведь все можно решить словами. И вставать ему на сторону виновного, воспитание не позволяло. Может он и бабник, но справедливый, как и Милана. Их мама, Елена, приложила руку их воспитанию.
Через пару часов вечеринки почти все были пьяные и радостные, особенно Стас. Ирка куда-то подевалась и не достает. Можно, наконец-то расслабиться и дождаться Милу. Если она, конечно, придет.
После еще нескольких бокалов пришло пополнение. Пьяная хозяйка квартиры — Милана и не менее пьяная Маша. Девушки прошли в середину гостиной, немного пошатываясь, и оглядели затуманенными глазами присутствующих. Мила — недовольно, Маша — удивленно.
— А что вы здесь де… де… делаете? — заикаясь, спросила Станина. Милка соглашаясь с вопросом, закивала головой так, что та начала кружиться еще больше.
— Мы, вообще-то наш дебют отмечаем, на который вы, прекрасные леди, должны были придти раньше и не в таком виде, — возмутился Максим.
— А. а чего тебе наш вид не нравится? — уперла руки в бока его сестра, смешно надув губки.
'Вот бы их коснуться', губ в смысле, подумал Стас, наблюдая за Милой. Этим занимались и остальные. Увидеть первую красавицу и отличницу университета в таком виде для многих было шоком.
— Ты знаешь, сколько мы себя в порядок приводили? — продолжала возмущаться девушка.
— Я не это имел в виду. Пьяные почему? — как ребенка спросил Максим свою сестру.
— А вы? — резонно спросила Маша.
Кто-то предложил выпить и все его поддержали. Стас не мог к ней подойти, потому что от такой Милы, ответов он не добьется.
Когда все присутствующие решили поиграть в бутылочку, Мила ретировалась в комнату. Пока она поднималась на второй этаж, Машка крутанула пустую бутылку из-под виски. Бутылка, не долго, думая, указала на Максима. Играющие восторженно взревели, Макс ехидно улыбнулся, а сама Машка недовольно подживала губы. Целоваться с братом подруги ей не хотелось, но пришлось…
Как
От волшебства поцелуя их оторвал женский визг, смешанный с болью.
Придя домой, и, увидев кучу народа, я была недовольна. Но заметив полупустую, бутылку виски в руках брата сразу подобрела. Наши гости удивленно смотрели на меня. Смотрите, смотрите. Когда вы еще увидите гордость университета в таком непотребном виде.
Когда эти алка… простите, люди захотели поиграть в бутылочку, я поняла — пора спать. Стас и так вот глаз не сводит, но не подходит, слава Богу. А если я еще с ними играть останусь, то придется с кем-то целоваться, а мне этого делать не хотелось, совершенно.
Дойдя до ступенек, я ухватилась за перила. Просто вокруг все так весело заморгало, закружилось и запрыгало, что я забоялась, что в комнату вообще не попаду. Пока я пыталась преодолеть препятствия, гости восторженно зашумели. Оглядывать, что бы узнать чему они так рады я не стала. Мне и так сейчас тяжело.
— Я дошла! — восторженно произнесла я, когда коснулась ручку. Дверь открылась и моему взору предстала убийственная картина. На моем мягком ковре, обложившись моими личными дневниками (наверно все девочки в детстве его вели) и фотографиями, которые, между прочим, были спрятаны под кроватью в коробке, сидела Ира Григорьева.
Я так и застыла в дверях, не замеченная этой сучкой. Руки сжались в кулаки. Вы можете представить, что я чувствовала? Это как в душу залезли, и не просто так, а для зла. Почему в моей жизни все плохо? Неужели я сделала, что-то очень плохое?
Комната начала сужаться до размеров маленького кружка, на котором расположилась эта дрянь. Она держала в своих грязных руках мою душу для того, что бы потом в нее плюнуть. Я не могла вздохнуть. Мне уже начало казаться, что воздух исчез вообще. Над моей головой начали появляться тучи, из которых слышался гром, и летели молнии. Я ведь много не просила, я просто хотела забыть. А сейчас глядя на мои фотографии, лежавшие на полу, я ощутила приступ боли, самой острой, которую может испытать человек.
С фотографий смотрели улыбающаяся мама, Пашка, нежно обнимал меня за талию. Там лежало наше общее фото, фото нашей семьи: мама, папа, я, брат. Рядом с нами были Машка, Лера, Паша, которые когда-то были членами нашей семьи. Она брала мои воспоминания? Она знает, что случилось? Знает, что чувствовала? Знает. Как же хочется ее разорвать. Эта мразь сидит и читает отголоски моей души. Место, где никому нельзя бывать, кроме меня. Теперь она знает ответы на многие вопросы.
Вы можете представить, что чувствует птица, прилетевшая в свое гнездо, и не обнаружила там своих детей?