Останься со мной навсегда
Шрифт:
Он попросил Луизу подать легкий завтрак в розовую комнату для гостей, а ему — черный кофе, после чего отправился в ванную. Когда он, побрившись и почистив зубы, вернулся в спальню, на мраморном столике возле кровати уже стоял поднос с заказанным им кофе. На подносе почему-то было две чашки, и принесла кофе Луиза собственной персоной. И то, и другое несколько удивило его. Во-первых, он просил Луизу подать его гостье кофе в ее комнату, а во-вторых, Луиза никогда не поднималась наверх сама, а всегда посылала горничную.
— Я просто хотела узнать, как она себя чувствует, — извиняющимся тоном проговорила
— Она? О ком ты говоришь, Луиза?
Он все еще ничего не понимал — а может, не хотел понимать…
— Я говорю о Веронике. Разве она не поднималась к вам? — недоуменно спросила Луиза.
Габриэле затаил дыхание. То, о чем он подумал сейчас, было слишком чудовищно, и он поспешил отогнать от себя эту мысль… Нет, нет, не может быть. Вероника не могла появиться здесь сегодня утром. Когда угодно, только не сегодня утром.
— Ты… ты хочешь сказать, что видела ее? — с запинкой выговорил он — и не узнал звука собственного голоса. — Но когда, Луиза? Когда она приходила?
— Около половины восьмого, — ответила ему кухарка. — Она сказала, что сразу же поднимется к вам. Я была уверена, что она уже давно здесь…
С порога спальни донесся приглушенный стон. В дверях стояла Констанс. Она уже успела одеться — на ней было ее воздушное зеленое платье. Лицо ее было белее мела. По всей видимости, она слышала последние слова Луизы.
Он и Констанс обменялись долгим взглядом. Оба поняли, что произошло. И то, что произошло, было слишком ужасным, чтобы они нашли в себе силы говорить об этом вслух.
Констанс разрыдалась, прижавшись спиной к дверному косяку. Ее рыдания вывели Габриэле из оцепенения.
— Она не могла уйти далеко! — закричал он, срываясь с места. — Она должна быть где-то поблизости! Я ее найду!
Босиком и в одной пижаме, он выбежал из спальни. Перескакивая через ступеньки, бросился вниз по лестнице, выскочил во двор и через считанные секунды уже открывал дверцу своей белой «феррари», припаркованной в начале подъездной аллеи. Ключи, к счастью, оказались на месте — на приборном щитке, там же, где он оставил их, когда пользовался этой машиной в последний раз.
В тот раз он отвозил Веронику в Чампино [10] , чтобы посадить на свой самолет. Тогда он не мог знать, что ее поспешный отъезд положит конец всему — их счастью, их любви, ее вере в него… Теперь он знал, что Вероника потеряна для него навсегда. Она не поверит ни единому его слову — было бы безумием на это надеяться.
Не надежда, а скорее тревога заставила его кинуться на ее поиски. Он сейчас желал лишь одного: найти ее и убедиться, что с ней все в порядке. А потом… Потом она сама будет решать, как ей распорядиться своей судьбой, — своей и его судьбой тоже. Он не станет удерживать ее возле себя, если она больше не захочет быть с ним. А она этого не захочет. Вряд ли она питает теперь к нему какие-либо чувства, кроме презрения и ненависти.
10
Частный
Их счастье было хрупким, как хрупко все прекрасное, и он не сумел его сохранить. Он не должен был отпускать ее одну в Нью-Йорк. Если бы он тогда поехал с ней, они бы не потеряли друг друга.
Высокая стройная девушка с длинными шоколадно-каштановыми волосами вошла в книжный магазин на окраине Рима. Было около девяти утра, и магазин только что открылся. Молодой продавец стирал с прилавка пыль, тихонько напевая себе под нос последний сан-ремовский шлягер.
— У вас есть роман Фитцджеральда «Красивые и проклятые»? — поинтересовалась девушка, подойдя к прилавку.
Она говорила с легким иностранным акцентом и произносила слова медленно, с расстановкой. Молодой человек уставился на девушку, машинально водя тряпкой по прилавку. Несмотря на ее нездоровую бледность, девушка была очень красива. Не просто красива: ее лицо обладало каким-то притягательным свойством — на него хотелось смотреть и смотреть…
— Сейчас погляжу, синьорина, есть ли у нас этот роман, — сказал молодой человек, нехотя отводя от нее взгляд к полке, на которой у него стояли современные американские классики. — Мне очень жаль, синьорина, но «Красивых и проклятых» у нас сейчас нет. Вас не устроит «Ночь нежна» или «Великий Гэтсби» того же писателя?
— Нет, нет, меня это не устроит, — девушка замотала головой. — Моей маме нужен роман «Красивые и проклятые» и никакой другой.
— Если ваша мама может подождать пару дней, мы закажем эту книгу на складе и пришлем вам по почте, — предложил продавец.
— Да, да, конечно. Обязательно закажите эту книгу на складе и пришлите ее моей маме по почте. Я думаю, мама сможет подождать два дня — она ждала этого много лет.
Продавца несколько удивили последние слова девушки. Он не мог понять, почему ее мать не купила этот роман раньше, если ей давно уже хочется его прочесть. Но он не стал ломать голову над этой загадкой, а с улыбкой обратился к посетительнице.
— Не волнуйтесь, синьорина, мы не заставим вашу маму ждать, — уверил ее он и потянулся за блокнотом на краю прилавка. — Будьте добры, продиктуйте мне ее адрес. Если она живет в Риме, книга будет доставлена ей не позднее, чем послезавтра.
— Да, моя мама живет в Риме, — кивнула девушка и продиктовала адрес.
— На чье имя мы должны адресовать посылку? — осведомился продавец.
— Что-что?
Девушка, по всей видимости, ушла в себя — взгляд ее был отсутствующим и каким-то растерянным.
— Как зовут вашу маму, синьорина? — повторил свой вопрос продавец.
— Мою маму зовут Констанс Эммонс, — сказала девушка. Ее голос прозвучал невнятно, как голос человека, разговаривающего во сне, а взгляд блуждал где-то в пространстве, бесцельно скользя по стенам книжной лавки. — Нет, нет, мою маму зовут не так… Констанс Эммонс — это я. Значит, мою маму зовут как-то иначе, только я не помню как…
Молодой человек обалдело воззрился на нее. Что за абсурд! Сначала она говорит, что ее мать зовут так-то и так-то, потом заявляет, что так зовут ее саму… Наверное, эта девушка — наркоманка, решил в конце концов он.