Останься со мной

Для душ, которые чувствуют себя потерянными или непонятыми, это для вас.

Вы не одиноки.

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.

Перевод выполнен: совместная редактура файла группами lorenhalefucksbetter и delicate_rose_mur, а также главный редактор и производитель мерча Александрина.

Пролог

“Ты

предо мной стояла, словно воспоминание,

Но я был чужаком в твоих глазах.

Неужели ты забыла вспомнить

Или вспомнила, что нужно забыть?”

— Оливер Мастерс

Мия

Я никогда не забуду день, когда ты ушел. Ты слегка приподнял подбородок и наши взгляды встретились. Я видела только пустоту на том месте, где раньше сияли ранимость и удивление. А теперь в них была бездонная пустота. Я никогда не видела твои зеленые глаза такими тусклыми. Это заставило мой желудок провалиться в мрачное затмение, скручиваясь все быстрее и быстрее, без конца, без границ, только тьма.

А потом ты отвел взгляд.

Кислород в моих легких, кровь в моих венах, плоть с моих костей — все это рассыпалось, разбиваясь на мелкие кусочки, но все еще держалось на ниточке. Нитью было мое сердце. Оно работало на автопилоте, будто не могло связаться с остальным телом. В ушах стучало, и я хотела, чтобы это всё прекратилось, но моё сердце не было готово отпустить тебя. Оно продолжало биться с тем же ровным ритмом, не желая отказаться от того, кто стоял прямо передо мной.

«Может быть твои глаза вернуться к моим» — подумала я…точнее молилась.

И я ждала.

Прошло две секунды…

Затем три — я ждала, пока мое тело ослабнет от разрыва, а сердце продолжит биться.

Четыре…

А затем ты повернулся ко мне спиной.

Всё, что между нами было, ушло, но я отчетливо помнила каждую деталь, и это было несправедливо. Могла ли я принять твой пустой взгляд за удивление и уязвимость? Конечно, все, что он мог предложить, было лучше, чем ничего. Если бы только он обернулся. Заметил ли он меня вообще?

А потом он сделал шаг в противоположном направлении. Ты ушел, отправился в неизвестность, и я не могла вернуть тебя, но мое сердце продолжало биться ровно, двигаясь в ритме надежды. «Останься со мной», — повторял ты снова и снова. Кто бы мог подумать, что именно он сделает шаг в забвение? Я кричу внутри прямо сейчас, почему ты не слышишь? Почему ты не остался со мной?

Я не успела поцеловать тебя на прощание. Ты ушел, и, хотя ты был всего-навсего в двадцати футах от меня, а я уже скучала по тебе. Было вполне возможно, что ты очнёшься и обернешься, или что я проснусь.

В любом случае, это был страшный сон.

Я заставила себя закрыть глаза. Я не могла смотреть как ты уходишь, каждый шаг увеличивал расстояние между нами и уменьшал шанс того, что ты вернешься. Темнота была лучше, и если бы я плотно закрыла глаза, то смогла бы увидеть звезды. Я сосредоточилась на желто-оранжевом горизонте за веками, представляя, что это закат,

несмотря на горечь. Единственным теплом была вода, собирающаяся в уголках моих глаз. Слезы боролись некоторое время, сражаясь с той же ложью, что и мое бьющееся сердце.

Хотелось бы мне поменяться с тобой местами, потому что я не достойна жить в мире, который ты озарил своим светом. Ты не заслуживал всего этого.

Но это было именно то, что заслужила я.

Поначалу я думала, что с тобой будет весело, и что я смогу с легкостью уйти от тебя. Это я вырывала сердца, но теперь кровоточило мое. Стены, окружавшие меня, были прочными и нерушимыми до тебя.

И теперь, когда вокруг не было ни стен, ни тебя, я медленно задыхалась.

Когда дело доходило до нас с тобой, я никогда не думала, что ты будешь тем, кто уйдет.

Глава 1

“Падая сквозь темноту,

Она не кричит, не просит о помощи,

Потеряв свой рассудок давным-давно,

Она все время просто предпочитает падать.”

— Оливер Мастерс

Я никогда не воспринимала свою мачеху всерьез, когда она говорила, что отошлет меня за мое безрассудное поведение после того, как нашла парня в моем шкафу. И меня, честно говоря, это никогда особого не волновало. Ее слова лишь подогревали мой интерес.

Поэтому однажды я украла ключи от её драгоценного БМВ 3-й серии и въехала на нем прямо в ворота гаража.

Диана устала от моих выходок и обвиняла во всём моего отца, который все больше отказывался верить в то, что меня можно вылечить. Мой отец, простой и пассивно-агрессивный человек, ловил каждое резкое слово, слетавшее с ее идеально накрашенных губ, сидя за обеденным столом и глядя на нее пустым взглядом.

Мне, если честно, даже не нравился тот парень. Все, чего я хотела — это почувствовать что-нибудь. Хоть что-то.

На пороге девятнадцатилетия, когда инцидент с БМВ стал последней каплей для моей мачехи, а у моего отца сдали нервы, они оба решили обратиться в правоохранительные органы. Поскольку я исчерпала все свои «предупреждения», меня хотели отправить в психиатрическую лечебницу, но мой отец умолял судью отослать меня в Долор — самое дальнее исправительное учреждение для таких, как я.

Не поймите меня неправильно, я знала, что не была нормальной, но никогда не думала, что есть кто-то ещё похожий на меня. Не говоря уже об учреждении для… такого типа людей как я (если такие вообще были).

В какой момент всё поменялась в худшую сторону? Я убедила себя, что всегда была такой. Позволяла думать парням, что они могут использовать меня.

Хотя выгоду всегда извлекала только я.

Я хотела чувствовать их руки на себе, губы на своих губах, их рвение и похоть, как если бы они передавались мне. И хотя я ничего не чувствовала, но возможно — только возможно — это когда-нибудь смогло бы зажечь пламя внутри меня, которое долго бы полыхало. Боль, похоть, гнев, страсть — я была готова принять все, что угодно. Моё сердце было жестким. Трупное окоченение уже вошло в мою душу, если она вообще у меня была. Я не была в этом уверена.