Останься со мной
Шрифт:
Подняться в свою бывшую спальню я так и не смогла.
Конечно, опыта управления баром мне набраться было неоткуда, да и в математике я не слишком преуспела, но, просмотрев аккуратно разложенные документы, счета и фактуры, я поняла две вещи.
Во-первых, в последний год мама явно финансами не занималась. Она была полной противоположностью любого порядка. Если бы объявили конкурс на самого неорганизованного человека, на первом месте вы увидели бы фотографию счастливо улыбающейся мамы. Бухгалтерию вел кто-то другой, и я сильно сомневалась, что
Во-вторых, выяснилось, что деньги не утекали из бара, как песок сквозь пальцы. Это меня озадачило. Если мама потратила все мои деньги и наверняка потратила все свои, бар был бы следующим в ее списке. К тому же его состояние оставляло желать лучшего.
Впрочем, если подумать…
Когда мы пришли, Клайд объяснил, что мою машину забрали с парковки и увезли в гараж для замены стекла (я даже думать не хотела об этих тратах!), после чего удалился на кухню. Больше в баре никого не было, и я могла внимательно изучить его состояние.
Раньше, еще до того как я отправилась в колледж, в баре «У Моны» всегда царил кавардак. Стойка и пол были вечно залиты чем-то липким, но вот чем именно – всегда оставалось загадкой. Краны были сломаны. Кеги давно просились на свалку. Нарезанные лимоны лежали неделями, в коктейли наливали соки с истекшим сроком годности – и это только малая доля всей мерзости, которая здесь происходила. За стойкой всегда работали мамины друзья и подружки, которые, несмотря на то что уже давно вышли из подросткового возраста, считали, что быть барменом – значит иметь свободный доступ к бесплатной выпивке. И тот бардак, что творился вокруг, их совершенно не касался.
И хотя прошло уже немало лет, а обстановка здесь так и не поменялась, помещение выглядело гораздо чище, чем мне показалось накануне. Лед для коктейлей был свежим, а бочку, в которую он был насыпан, явно регулярно промывали. Ни фруктовых мошек, ни мышиного помета – признак дрянного заведения. Стойку регулярно протирали, пол – тоже, а бутылки стояли ровными рядами.
Чистыми были даже столы и пепельницы. Так что, пускай бару и не помешал бы ремонт, кто-то о нем заботился – и это явно была не мама.
Я зацепилась взглядом за распечатанную ведомость за прошлый месяц, прикрепленную степлером к пачке чеков. Как и во всех других ведомостях вплоть до марта прошлого года, сложенных в офисе, в ней было учтено все до мелочей: ежемесячные счета за оплату электричества и других коммунальных услуг, полученная выручка, расходы на еду и напитки, непредвиденные траты и, как ни удивительно, даже расходы на персонал.
Чертовы расходы на персонал!
Мама вечно нанимала приятелей, заинтересованных только в бесплатной выпивке, потому что не могла платить зарплату. Я поверить не могла, что бар «У Моны» приносит достаточно денег, чтобы регулярно платить работникам. Это было просто смешно! И смеяться в этом случае предполагалось не веселым смехом, а маниакальным, немного безумным хохотом.
Но расходы на персонал уже почти год значились во всех ведомостях бара, хотя я не узнавала по имени ни одного работника, за исключением Джекса и Клайда. Был даже какой-то парень, который по выходным помогал Клайду на кухне.
Последние четыре месяца бар «У Моны» приносил прибыль. Небольшую, конечно, завидовать там было нечему, но прибыль – это прибыль.
Откинувшись на спинку стула, я медленно покачала головой. Как такое возможно? Если бар приносит деньги, зачем маме красть у…
– Какого черта ты здесь делаешь?
Взвизгнув, я подпрыгнула на стуле и подняла голову. Из меня как будто выкачали весь воздух. На пороге стоял Джекс, который, должно быть, был то ли призраком, то ли ниндзя, потому что я даже не услышала его приближения. Когда я шла по коридору к офису, скрипела каждая вторая доска.
Прошло всего несколько часов с момента нашего расставания, и за эти несколько часов я не забыла, как Джекс выглядит, но сейчас я снова смотрела на него во все глаза.
Он был только что из душа, поэтому его влажные волосы казались чуть темнее и немного завивались надо лбом. Черная футболка сидела на нем плотнее вчерашней, за что, скорее всего, была благодарна вся женская половина человечества.
Но он, похоже, был вовсе не рад нашей встрече.
Поджав губы и выдвинув вперед подбородок, парень прожигал меня взглядом, пока я тупо смотрела на него, как робкая газель.
– Калла, что ты здесь делаешь?
При звуке своего имени я вышла из ступора, положила на стол ведомость и счета и, прищурившись, взглянула на него.
– Вообще-то, учитывая, что этот бар принадлежит моей матери, я имею полное право находиться в офисе.
– Слабоватый довод, учитывая, что я работаю здесь два года, а твою сладкую попку впервые увидел лишь вчера.
Мои щеки обдало жаром, и я отодвинула стул.
– Может, перестанешь называть мою задницу сладкой?
Его глаза потемнели до цвета горького шоколада.
– Лучше называть ее горячей?
– Нет.
– Сексуальной?
Я с шумом втянула в себя воздух.
– Нет.
– Может, круглой и толстой?
Мои руки сжались в кулаки.
– А может, вообще ее не упоминать?
Губы Джекса изогнулись в улыбке, которая тут же пропала, стоило ему опустить глаза на бумаги. Он подошел к столу.
– Ты смотрела счета?
Я подчеркнуто невозмутимо пожала плечами.
– Хотела проверить, как идут дела.
– Уверен, тебя это не касается.
Какого черта?
– А вот я уверена, что касается.
Он положил одну руку на стол, припечатав лежавшие на нем документы.
– С чего бы это?
Я снова уселась на стул и повернулась к Джексу правым боком.
– Учитывая, что этот бар – мое единственное наследство, я имею полное право смотреть все счета.
У Джекса на лице что-то промелькнуло, он наклонил голову.