Останутся только носители

Кривоногов Владимир Александрович

Он тяжело вздохнул, продолжив прежним тоном.

— Но так уж случилось, что люди заразились, когда средства противодействия еще не подготовили. Ну и попёрли эти козлы на Дальний Восток, а нам этого ой как не надо было. Буйных приказали уничтожить на месте, а тех, кто согласился сотрудничать, отправили в открытое море. Наш отряд поставили в охрану, а самих инфицированных ввели в глубокий сон для изучения влияния вируса на организм.

По лицу Сорок Пятого пробежала тень, словно он не хотел вспоминать, что случилось дальше, но не мог остановиться, раз

уж начал говорить. Сколько же лет он не рассказывал об этом?

— Симптомы казались неопасными, а смертность не выходила за пределы нормы. Но вакцину еще не вывели, а потому, мы полгода слонялись в открытом море на судне с инфицированными без связи с большим миром. Когда бы появилось лекарство, мы должны были выпустить их в мир.

Сорок Пятый замолчал.

— Когда вернулись, — голос его пугающе изменился, — никого… почти никого не осталось в живых. У меня… у всех ребят были семьи, у меня — дети. Си четыре сожрал всех.

Он опустил взгляд, устало потерев ладонью лоб.

— Через три дня нас нашло то, что осталось от командования. От них мы узнали, что на границе, где проводилась зачистка, си четыре не исчез, а попал в лёгкие какого-то китайца. Тот разнёс болячку по своему городку. Сначала ее принимали за новый вид гриппа с более высокой смертностью, и ввели обычные меры карантина. Это потом вирус мутировал до того состояния, в котором был способен убивать массово. А тогда делать что-то было уже бесполезно. Верхушка ушла в бункеры, нас отправили на передовую — проводить зачистку на территории страны.

С последними словами в голос Сорок Пятого вернулась прежняя сила.

— И всё из-за одного жадного мудака!

Я вздрогнул, так неожиданно сменилось выражение лица этого спецназовца. Мне показалось, он готов меня убить.

— Чего? — пробормотал я.

— Всего один жадный мудила на нашей стороне забил на карантин, дал на лапу таможеннику, чтобы скататься в заражённый город за партией товара для своей рыночной лавки! Когда узнали, что си четыре вышел за пределы Китая, было поздно — его побрякушки разошлись по городу, кто-то улетел в Питер, оттуда за границу и понеслось.

Сорок Пятый смотрел сквозь меня, сжав кулаки.

— Одно радует — ублюдок сдох первым.

Спецназовец тяжело дышал, медленно приходя в себя. Я старался не делать резких движений. В вечерней прохладе медленно остывали его слова.

— Теперь я здесь, а ребята из моего отряда где-то еще, — уже спокойнее заговорил Сорок Пятый. — На днях пришли результаты проверки на вирус…

— Так вот что сбросили с того самолета!

— Не только. В посылке была взрывчатка и инструкции. Отправив носителей искать сброшенный с самолета груз, я заложил заряды. Убедившись, что все сидят у компьютеров, исполнил указания руководства.

— Указания руководства? — я выступил вперед, на мгновение забыв о страхе. — Ты поубивал кучу людей, поганый ты ушлёпок!

Челюсть Сорок Пятого с силой сжалась, превратив губы в неровный шрам.

— Это война. Мы бьёмся за каждого, в ком нет заразы.

— Да ты…

—

Хватит! — Сорок Пятый вступил в круг желтого света, заставив меня шагнуть назад. — Больше нечего обсуждать. Ты едешь со мной. На аэродроме у нас временная база. Оттуда тебя отправят в резервацию, к остальным.

— К остальным?

— Я уже три года исследую города, ищу выживших.

Значит, ты мне гнал насчет «единственных чистых»?!

— Я останусь здесь, — твёрдо заявил я, нащупав рукой топорик.

— Ну что за люди?! — горько усмехнулся спецназовец. — Даже под страхом вымирания вы неспособны соблюдать элементарные правила! И еще мне приходится убеждать таких баранов, как ты, что ваша жизнь чего-то стоит.

Я приготовился отбиваться, но Сорок Пятый просто смотрел мне в лицо, словно не замечая, как напряглись мои руки, да и сам я весь подобрался.

Прошла минута, может больше.

— У меня нет инструкций на этот счет, — шумно выдохнув, заявил он. Затем развернулся, натянул шлем и завёл мотор. — Главное, не уходи из города.

Сорок Пятый перекинул ногу через мопед, газанул пару раз, и затарахтел к дороге. Я ожидал чего угодно, только не этого.

8

Ночевал я на улице — кормил комаров в парке Победы на лавочке. Заснул, когда небо начало светлеть, а проснулся, когда солнце припекало из зенита. Всю ночь я размышлял над услышанным, прикидывал, насколько это правда. Не мог перестать думать об этом. Всё перебирал и перебирал в голове сказанное Сорок Пятым.

Вряд ли он стал бы врать в такой ситуации.

Отчасти я его понимал. Я помню то время, когда впервые рассказали о Старичке Си. Тогда мало кто парился по поводу нового гриппа. Объявили карантин, ввели штрафы, выбесили всех, устраивая панику по ТВ — типа сидите дома, протирайтесь спиртом и носите маски в общественных местах. Никто не воспринимал С-4 всерьёз, потому что смертей почти не было. Ну и на периферии особо не предохранялись — очаги-то были далеко, в Китае, да в Европе. А вирус, пока ученые изобретали вакцину, «пробовал на вкус» наш белок, изменялся и учился нас убивать. Тогда-то и появились носители. Уж не знаю, Старичок Си их выбрал или так случайно получилось, но они не умирали и переносили С-4 бессимптомно, заражая ничего не подозревающих друзей, родных и просто встречных. А потом бомбануло…

Раз за разом этой ночью я возвращался к въевшемуся в мозг воспоминанию — вспышка огня и вылетающие из окна ошмётки вещей Алёны.

Как только пришел в себя после сна, одиночество и пустота навалились с новой силой. Я слишком привык к этим людям, к носителям, пусть и никогда не видел их вживую (ну, кроме Алёны). Что бы там ни говорил этот спецназовец, они не виноваты, что заразились и не умерли. Никто не виноват…

…кроме, разве что, того урода, что в зараженный город поехал, да тех, кто собирался эпидемию намеренно устроить…