Остап Бондарчук
Шрифт:
— Письмо от ясновельможного графа? — спросил мальчик. — Но нельзя ли мне поручить отдать его, потому что в эту минуту пан управляющий не имеет свободного времени.
— Поди же и доложи только, — сказал тихо Остап.
— А когда я знаю, что он не свободен?
— Ну, так я сам пойду к нему, — сказал Остап, смело приближаясь к дверям. Мальчик хотел было загородить ему вход, но строгий взгляд Остапа испугал его.
Управляющий был уже пожилой мужчина и достиг настоящего положения долгим и тяжким трудом и унижением. Румяный, полный, с длинными
— Что нужно пану?
— А вот письмо.
— Но я занят… что такое?..
— Письмо это от пана графа.
— От графа?.. А хоть бы и от князя, — сказал управляющий, — можно было подождать.
— Прочтите его, — сказал Остап, — и тогда убедитесь, что я не мог ждать.
Говоря это, Остап отдал письмо и, не спрашивая, уселся на противостоящем диване, осматривая комнаты.
Пан Михаил Сусель, поглядывая исподлобья на прибывшего и на его бесцеремонное обращение, начал читать письмо. Через несколько минут он побледнел и сказал Остапу:
— Прошу извинить меня, милостивый государь, но я, право, не знал…
— Напрасно извиняетесь, я, право, не сержусь.
— Для чего же пан сюда пожаловал?
— Я приехал сюда для принятия в управление имения, а так как это требуется совершить немедленно, как видно по некоторым бумагам, то я и прошу пана, чтобы он сейчас же занялся сдачей мне всего.
Пан Сусель, уже довольно испуганный, потер лоб и молвил, заикаясь:
— А, хорошо, очень хорошо, хотя видишь, пан…
— До сих пор ничего не вижу.
— По правде сказать, я не приготовился.
— Мы друг другу поможем, — отвечал Остап.
— Видишь, пан, я имел полную доверенность от графа.
— И надеюсь, что пан не употребил ее во зло.
— Видит Бог, видит Бог! Позволь, пан, я через минуту буду готов.
Он вышел спросить совета и помощи у своей жены, как обыкновенно делал во всех важных случаях.
Остап знал уже наперед человека, с которым имел дело, а потому терпеливо ждал его возвращения. Он видел по приему, что поспешный его приезд помешал плутням, надо было поторопиться со сдачей бумаг и счетов.
В продолжение четверти часа слышна была большая суетня во всем доме. Наконец пан Сусель возвратился в контору с более веселой миной.
— Прошу у пана прощения, но обязанность пана очень трудна.
— Да, она трудна для того, кто исполняет ее ревностно и добросовестно.
— Вот, что касается доходов, милостивый государь, то они, видит Бог, не по моей милости, в ужасном виде. Слава Богу, что пан возьмет от меня это бремя, я ничего бы уже не придумал, просил бы только, чтобы пустили отсюда душу на покаяние. Между нами сказать, долги превышают состояние. Но я в этом не виноват. Ясновельможный граф, по своей
Тут он прервал речь и обратился с улыбкой к Остапу:
— А что, нельзя ли, милостивый государь, попросить вас к жене моей на чашку чая?
— Очень вам благодарен, я не пью. Мне хочется сейчас же приняться за дело.
— Сейчас? И не отдохнув?
— Сейчас, пан, сейчас.
— Но мы, пан, ничего не приготовили.
— Это нисколько не мешает, мне форм никаких не надо.
— Следовательно, пан прикажет призвать служащих?
— Сперва я попросил бы показать мне бумаги и объяснить, в каком положении находятся дела при текущих обстоятельствах.
— Бумаги, милостивый государь? Что касается до бумаг, то они все, то есть адвокатские или законные, лежат в уездном городе, а те, которые относятся к управлению — экономические и счетные, те по рукам у служащих.
— Но они тоже и у пана?
— Завтра я бы приказал собрать их.
— Признаюсь, пан, что не могу терять ни минуты, завтра я должен ехать в уездный город.
Управляющий почесал в голове, посмотрел внимательно на Остапа, хотел что-то сказать и замолчал.
— Видишь пан, — сказал он, помолчав, — прежде надо узнать в этой путанице положение вещей, с чего бы нам начать?
— С чего пану угодно, только бы поскорее.
— Пан ведь не знает, что это очень сложная машина.
— Я уже это немного знаю.
— А, тем лучше! Скажу пану, что я здесь потерял силы, здоровье. И теперь охотно, видит Бог, охотно пойду на покой.
Контору отделяли только двери от приемных комнат, управляющий сильно крикнул раз, другой, и из сеней показалась пригожая блондинка, довольно стройная. Взглянув на Остапа с кроткой и привлекательной улыбкой, она, жеманясь, сказала:
— Могу ли просить милостивого государя к себе покушать земляники и выкушать чашку чая?
— Очень благодарен, чаю не пью, земляники не ем. Мы тут сильно заняты.
— Но на минутку, ненадолго?
— Прошу извинить меня, пани, за отказ, но мне необходимо заняться делом.
— Пан к нам немилостив, — добавил Сусель.
Красивая блондинка, взглянув довольно сурово и презрительно на Остапа, повернулась и шепнула мужу:
— Я сюда пришлю чаю, когда уже пан так к нам немилостив.
— Следовательно, мы начнем? — торопил Остап.
— Вот бумаги! Пусть пан счастливо примется, — сказал управляющий, постепенно переходя из приятного в грозный тон.
— Без помощи пана я не желал бы начинать.
— Что тут напрасно воду толочь? Скажу откровенно: пан приехал сюда напрасно, потому что здесь трудно уже подать помощь.
— Почему?
— Потому что тут даже человек, который на этом зубы съел, ничего не присоветует.
— Что же будет?
— Что? А что быть должно. Ясно, что имение продастся, и владелец пойдет с сумою. Вот и все.
— Давно ты, пан, здесь управляешь? — спросил его Остап.
— Для чего пан об этом спрашивает? Лет десять, но я не виноват, я делал, что мне делать приказывали.