Остатки
Шрифт:
Рики, точно очнувшись, выбежал, неуклюже шагая лапками по паркету и, по обыкновению, задрав хвостик трубой. Наверно, шкодить спешит.
Планы у меня были грандиозные. Появились они от скуки. Еще хотелось избавиться от навящивых мыслей. Я постоянно стал себя жалеть. Бедный я, все меня бросили, я такой весь жалкий, пожалейте меня. И все в этом духе. Я обязан превратить жвачку в твердый стержень! Нужно отучаться от всей этой поебени. Жалко я выгляжу именно тогда, когда занимаюсь самокопанием. Как говорят, люди, которые жалеют себя – неудачники. Но, блять, я не неудачник.
Придумать сам себе занятие по душе я точно
Первым делом я распахнул шкаф Кайла. Это была скорее комната в комнате; раздвижные двери в стене, а за дверьми комната с несколькими зеркалами, стоявшими по разные стороны, чтобы можно было рассмотреть себя со всех сторон. Они стояли на резных ножках и оправе. Тут же рядом с зеркалами стояли пуфики, подходящие под интерьер. И со всех сторон наверно сотни вешалок со всевозможной одеждой.
— Что ты за кадр-то такой, – со злорадством спросил я, осматривая комнату с подсветкой, думая, что он какой-нибудь известный дизайнер или модель. В голове сразу же всплыли образы Края, дефилирующего по подиуму в одних труселях.
Хихикнув своим убийственным мыслям, я взял только одну вешалку с одной из его футболок. Она пахла Краем и его дорогим парфюмом. Стянув с себя одежду, отметив в зеркале напротив в своем отражении несколько засосов, я надел ее.
Только когда я почувствовал его запах, я смог кое-как прийти в себя и более-менее разложить всю мешанину в голове по полочкам. Будем справляться с проблемами по мере их поступления.
Кивнув самому себе в знак согласия, я закинул свою одежду постираться, остальное положил все на место, и затем вышел из этой примерочной.
Когда заправлял постель, я вспомнил, как сквозь сон ощущал, как Край поглаживает мое плечо, когда я начинал ерзать. Мне всю ночь снилось что-то далекое и грустное. Но все мрачное сразу стиралось из памяти, стоило только Найту утешительно понашептывать ненужную чушь, одновременно прижимая меня к себе. Словно котенок, добравшийся до спасительного животика матери, я зарывался в Края. Тепло и уютно.
Разобравшись с многочисленными простынями, одеялами, пододеяльниками, подушками и накидками, я пошел дальше по списку, который висел в мыслях. Следующим пунктом было убраться в квартире.
— Думаю, где-то через год я закончу, — нервно посмеивался я, стоя на первом этаже, откуда было видно, в общем, всю квартиру. Как же он убирался здесь? Наверно, нанимал кого-то. Не сам же по ночам с тряпкой носился. Он же у нас звезда дорог! Легенда! Он машины объезжал да дороги! Куда уж его ручкам в кожаных перчатках с грязью квартирной возиться. Он лучше машину вылижет небось. Неплохо было бы посмотреть: Край с фартуком на поясе, убранными волосами, ведром воды в одной руке, пылесосом в другой и с тряпкой в зубах. И вперед драить всю площадь.
«Эх, мечты, мечты», – думал я огорченно, ожидая, пока вода не наберется в ведро, когда услышал возню в замочной скважине.
— Край? – спросил я, выглядывая из-за косяка ванной комнаты. Эта ванная находилась на первом этаже. Другая занимала место на верхнем ярусе.
— Здравствуйте, – поздоровалась девушка с приятным тихим голосом, входя в квартиру.
— И тебе того же, — улыбнулся я, выходя, а мысленно посылая ее наведаться ко всем чертям.
— Я горничная, — пояснила она.
Какие черти? Не-не-не! Ведь счастье,
— Вы меня спасли просто! – подлетел я к ошарашенной девушке и, чмокнув ее в щеку, упорхнул наверх, оставив бедняжку втыкать о случившемся.
— Ну что, Рики, чем займемся? – посмотрел я на милый комочек, стоящий рядом со мной. Его довольная мордашка говорила о том, что малыш что-то уже натворил. Гаденькое и подленькое. Узнаю, отшлепаю.
Взяв существо на руки, я пошел бродить по комнатам. Какие могут быть увлечения? Что мне может нравиться? Я даже никогда не задумывался об этом. Но все когда-нибудь случается в первый раз.
Я заставил свои шестеренки покрутиться и честно целый день думал о возможных вариантах увлечений. Безрезультатно. В прошлое, понятное дело, я заглянуть не могу, а в настоящем я толком не понимал, что вообще можно чем-то заниматься.
Заварив ягодный чай, я сел в комнате, которую отвел мне Найт и, завернувшись в плед, несколько часов бездумно пялился в разукрашенную стену. Сразу было заметно, что тот, кто самовольничал на этом «холсте», умел обращаться с кистью. Это самоназванное полотно было разрисовано пестрыми цветами с переплетающимися стволами, от которых расходились острые шипы. На бархатных лепестках ядовитых расцветов грелись в нарисованных еле заметных лучах солнца капельки росы. Рисунок был передан так искусно, что все художество можно было принять за настоящий пейзаж. Словно кто-то перерисовал снимок фотокамеры. Вьющиеся стволы образовывали прямоугольную рамку вокруг центра, в середине был изображен самый яркий огненно-красный бутон, полностью распустившийся и раскрывший каждый даже самый маленький лепесток. Художник так же нарисовал небольшое алое свечение вокруг цветка. На лепестке сидела бабочка с невероятно большими крыльями. В переливах солнца виднелась пыльца. Прозрачные сверкающие капельки воды, поймавшие лучики, скатывались вниз. Все, что располагалось помимо цветка, нарисовали нарочно слегка размытым, выделяя центр. Макро-щелчок воображения.
Рики лежал у меня на коленях и, мурча, ловил юркие сны. Временами он забавно потягивался, выставляя лапки вперед, выпуская из розовых подушечек коготки, и зевал. Затем переворачивался и, вздрогнув от мгновенно проникнувшего холода, снова сворачивался в клубок, накапливая тепло. Я размеренно гладил его спинку, чувствуя под пальцами пушок и тихо-тихо, но быстро бьющееся сердечко.
— Эй, ты чего здесь сидишь? – улыбнулся Край, заглядывая в комнату. Я быстро приложил палец к губам, и кивнул на Рики.
— Ты прямо как мамочка, — шепотом сказал он, присаживаясь рядом и смотря на малыша. Его лицо светилось от нежности и заботы.
— Скорее как папочка, — тихо посмеявшись, так же тихим шепотом ответил я.
— Ну нет. Папочкой буду я, а тебе отведена роль мамочки, — решил Найт, чмокнув в висок. Его теплое дыхание и сводящий с ума шепот приятно грели изнутри.
— В моей футболке?
— Да. Ты не против?
«Просто я очень соскучился», — чуть не вырвалось наружу.
— Я хотел прибраться в квартире, а свою одежду закинул постираться. Так что, вот… Использовал твои тряпки.