Остаться твоей
Шрифт:
И хотя я за все время не сказала ему ни слова, лежа на кровати и смотря в угол, я слышала все, что он говорил. На секунду я даже выплыла из той вязкой пустоты, в которой пребывала все время. Я слушала и поражалась чудовищности убийства, совершенного над Виктором. Нет, я не испытывала жалости. И сочувствия тоже не было. Я прислушивалась к себе и с удивлением понимала, что ничего не чувствую. НИЧЕГО. Пустота. Сплошная пустота и безразличие…
Все эти воспоминания против воли промелькнули во мне, и я поторопилась загнать их как можно дальше в уголке своего сознания.
В квартире ничего не изменилось. Лишь запустение и пыль говорили о том, что здесь давно никто не живет. Открыла в коридоре шкаф и провела пальцами по своим вещам. Это было так знакомо, но в то же время пугающе. Я резко одернула руку и поспешила закрыть дверцу. Направилась в комнату и там меня ожидал сюрприз.
Все было перевернуто вверх дном. Дверцы шкафа распахнуты настежь, вещи кучей валялись на полу. Повсюду были осколки, складывалась ощущение, что кто-то в спешке собирался. Кроме Виктора это сделать было некому. И мне не давал покоя вопрос, от чего или от кого он убегал.
Осторожно ступая, я стала поднимать с пола свои вещи, складывая их на постель. Та тоже была завалена, и я просто сбросила на пол все, что на ней лежало.
Отключив все эмоции, я собирала нужные мне вещи, с нетерпением ожидая той минуты, когда я покину эту квартиру. Даже стены давили на меня, я чувствовала себя словно в клетке. Но это нужно сделать, я итак слишком долго откладывала.
Когда вещей набралась внушительная кипа, я устало присела на кровать, обводя равнодушным взглядом квартиру. Я не знала, как поступить с ней. Возможно, стоит продать, но возвращаться сюда еще раз не хотелось.
Взгляд зацепился за сейф, в котором Виктор держал все свои бумаги. Повернулась к окну, отмечая, что рядом с ним валяется разбитый цветок. Но тут до меня доходит осознание, и я резко подскакиваю и подхожу к сейфу.
Его дверца приоткрыта. Это странно, ведь Виктор никогда не оставлял его открытым без присмотра. Я стараюсь не думать, почему он оставил все так. Медленно открываю сейф и достаю множество папок, лежащих в нем.
Первым делом я натыкаюсь на документы, связанные со смертью моего отца. Я отложила их в сторону, не в силах открыть. Устроилась на постели, обложившись папками, и стала открывать их по очереди.
Сначала я не поняла, что это. Какие-то дела, каждая была подписана именами и фамилиями. Я пролистывала бумаги и поражалась тому, что в них было.
В каждой из них были ужасающие подробности жизни тех людей, чьи имена красовались на обложках. Здесь было все, начиная с измены мужа, заканчивая мерзкими подробностями совершенного убийства. Я с ужасом поняла, что Виктор занимался шантажом, все это время он шантажировал кучу людей. И если до этого у меня были какие-то сомнения, то теперь они полностью подтвердились.
В руках оказалась папка, тонкая по сравнению с остальными. С удивлением в фамилии, написанной на ней, я узнала патологоанатома, который проводил вскрытие после смерти папы. Появилось странное предчувствие, и я боялась узнать, что там в документах. Но, собравшись с силами, я стала пролистывать бумаги, читая то, что в них написано.
Не сразу я смогла понять смысл прочитанного. Я снова и снова возвращалась к строчкам, не веря своим глазам. Смерти отца послужил оторвавшийся тромб, он умер мгновенно… Виктор все это время шантажировал врача, который подделал результаты экспертизы, по его просьбе.
Папка выпала из рук, и я, скатившись с постели, стала кричать. Я не могла остановить себя, не думая о том, что подумают соседи. Я села прямо на полу, уткнувшись головой в колени, и вцепилась в волосы. Крик перешел в судорожные рыдания. Голова была готова разорваться от свалившейся на меня информации. Грудь сдавило от боли. Мне казалось, что я разлетаюсь на множество кусочков, которые никогда не собрать воедино.
Свернулась калачиком, подтянув ноги к груди. Слез уже не было, лишь мое хриплое дыхание и частые всхлипы. Я лежала и думала о том, что это какая-то шутка. Это не может быть правдой. Я не была готова принять ее. Но в моем сознании снова и снова всплывали слова, что я прочитала. Боже… эта боль когда-нибудь прекратится?
Столько лет я жила с осознанием этого кошмара. Столько лет наказывала себя за преступление, которого на самом деле и не было! Я не могла в это поверить. Сейчас даже не было облегчения, лишь боль от осознания того, сколько всего можно было предотвратить. Я стала истерично смеяться, сначала тихо, а потом все громче. Это был безумный смех, но остановиться я не могла.
Меня начало трясти, пришлось обхватить себя руками, чтобы успокоиться. Наш малыш… Он был бы жив, а у меня отняли даже счастье выносить его. Слезы возобновились с новым потоком. Мне казалось, что я смогла смириться, смогла принять, пройдя через все круги ада… Но сейчас это все обрушилось на меня с новой силой.
***
Прошла вечность, прежде чем я смогла встать с пола и тяжелой походкой направилась на кухню. Налила себе воды и выпила ее залпом. В голове стоял шум, я не совсем понимала, что делаю. Направилась в ванную и взглянула в зеркало. Я печально улыбнулась своему отражению. Боже… мне 25 лет, а чувствую я себя семидесятилетней старухой. Я умылась ледяной водой и, уперевшись ладонями в раковину, приблизила лицо к зеркалу. На меня взглянули глаза раненного зверя, и я некоторое время так и продолжала стоять, смотря на собственное отражение.
Я вернулась в комнату и стала снова перебирать папки. Бедные люди, какое бы преступление они не совершили, мне было их жаль. Никто не вправе вершить самосуд. Все мы жертвы безумца…
Уже чисто по инерции я продолжила рассматривать бумаги, даже не вчитываясь в них. Мне необходимо было отвлечься, чтобы хотя бы на секунду не думать о своей боли.
Последняя папка привлекла мое внимание. Имя, написанное на ней, было смутно мне знакомо. Как бы я не силилась, вспомнить, где слышала его, я не могла. Но открыв папку, я наткнулась на фотографию мужчины.