Оставь для меня последний танец
Шрифт:
Казалось, Уоллингфорда не беспокоит наше мнение о том, что он неправильно вел семейный бизнес. Проведя собственные изыскания, я узнала, что ему сорок девять лет, что у него два взрослых сына и что он уже десять лет в разводе. И только когда Картер спросил, правда ли, что он отдалился от сыновей, Уоллингфорд стиснул зубы.
— К моему великому сожалению, возникли некоторые трудности, — сказал он. — И дабы не было недопонимания, изложу вам причины этого. Сыновья не хотели, чтобы я продавал фирму. Они возлагали на нее неоправданные надежды. Не хотели они также, чтобы я вкладывал в новую компанию выручку от продаж
Он рассказал, каким образом договорился с Николасом Спенсером.
— Известно было, что я подыскиваю возможности для выгодных инвестиций. Одна из компаний по организации слияния предложила мне вложить скромные средства в «Джен-стоун». Встреча с Ником Спенсером произвела на меня сильное впечатление, и, как вам известно, в этом я был не одинок. Он попросил меня переговорить с несколькими ведущими микробиологами, каждый из которых имел безупречные рекомендации. Все они сказали, что, по их мнению, Ник при разработке вакцины обнаружил нечто такое, что предотвратит возникновение рака и приостановит его развитие. Я одобрил перспективы развития «Джен-стоун». Ник спросил, не соглашусь ли я войти в его компанию в качестве председателя совета директоров и вице-президента. Мои функции должны были состоять в управлении компанией. Его функции — в руководстве исследованиями и формировании общественного лица компании.
— И привлечении новых инвесторов, — добавил Дон.
Уоллингфорд мрачно улыбнулся.
— В этом он преуспел. Мои скромные инвестиции на деле оказались почти полной передачей в компанию всех моих средств. Ник регулярно ездил в Италию и Швейцарию, чтобы показать, что его научный уровень сопоставим с уровнями многих специалистов по молекулярной биологии или превосходит их.
— В этом есть хоть доля правды? — спросил Дон.
Уоллингфорд покачал головой.
— Спенсер, конечно, умен, но не настолько.
«Он наверняка меня одурачил», — подумала я, вспоминая, как Николас чрезвычайно убедительно рассказывал мне о разрабатываемой им вакцине.
Я поняла, к чему клонит Дон Картер. Он не сомневался, что Чарльз Уоллингфорд провалил свой семейный бизнес, однако Ник Спенсер в свое время решил, что этот человек весьма подходит для его компании. Уоллингфорд во многих отношениях был «истинным американцем», и Спенсер решил, что им будет легко манипулировать. Следующий вопрос Дона подтвердил мои соображения.
— Мистер Уоллингфорд, не считаете ли вы, что ваш совет директоров по составу весьма разнороден?
— Боюсь, что не понимаю вас.
— Все они из богатых семей, но ни у одного нет реального опыта в бизнесе.
— Этих людей я хорошо знаю, они состоят в правлениях своих организаций.
— Что вовсе не доказывает наличие у них финансовых способностей для управления Компанией вроде вашей.
— Вряд ли вы где-нибудь найдете группу более умных и достойных людей, — сказал Уоллингфорд.
Голос его вдруг стал ледяным, а лицо залила краска.
Я всерьез думала, что он сейчас выгонит нас, но в этот момент в дверь постучали, и вошел доктор Челтавини.
Это был низкорослый, сдержанный с виду мужчина лет семидесяти, с едва заметным итальянским акцентом. Он рассказал нам, что, согласившись в свое время возглавить лабораторию «Джен-стоун», безоговорочно верил в то, что вакцина против рака может быть разработана. Поначалу ему удалось достичь многообещающих результатов в разведении мышей с генетическими раковыми ячейками, но потом стали возникать проблемы. Ему не удавалось воспроизвести эти ранние результаты. Прежде чем удастся с уверенностью сделать какие-либо выводы, потребуется провести исчерпывающие тесты и выполнить большой объем работ.
— В свое время произойдет прорыв, — сказал он. — В этой области работает много специалистов.
— Что вы думаете о Николасе Спенсере? — спросил Кен Пейдж.
Лицо доктора Челтавини посерело.
— Поступив в «Джен-стоун», я поставил на кон свою безупречную репутацию сорокалетней работы в этой области. Ну а теперь оказался причастным к падению компании. Ответ на ваш вопрос таков: я презираю Николаса Спенсера.
Когда Кен вернулся в лабораторию с доктором Челтавини, мы с Доном ушли. У Дона была назначена встреча в Манхэттене с аудиторами. Я сказала ему, что позже встречусь с ним в офисе и что утром собираюсь поехать в Каспиен, город в штате Коннектикут, где вырос Николас Спенсер. Мы сошлись на том, что надо поторопиться и скорей закончить эту скандальную статью, пока новости свежи.
Это не помешало мне поехать на север, а не на юг. Переполняло любопытство, которое заставило поехать в Бедфорд, чтобы своими глазами увидеть следы пожара, едва не отнявшего жизнь у Линн.
7
Нед помнил, как доктор Райан, с которым он встретился в больнице, с недоумением посмотрел на него. Вот почему Нед опасался прийти туда снова. Но ему надо было вернуться. Надо было войти в палату, где лежит Линн Спенсер.
Если он это сделает, тогда, может быть, его перестанет преследовать лицо Энни, которое вспомнилось в тот момент, когда загорелась машина и она не могла выбраться. Ему хотелось увидеть на лице Линн Спенсер то же самое выражение ужаса.
Позавчера по телевизору в шестичасовых новостях, а затем в одиннадцать часов показывали интервью с ее сестрой или сводной сестрой, как ее там. «Линн страдает от боли», — сказала та таким печальным голосом, словно хотела сказать: «Пожалей ее. Не ее вина, что твоя жена мертва. Она и ее муж просто хотели тебя надуть. Вот и все, на что они рассчитывали».
Энни. Когда он в конце концов засыпал, она ему всегда снилась. Иногда сны были приятными. Словно они в Гринвуд-Лейке, лет пятнадцать назад. При жизни его матери они никогда там не бывали. Мама не любила, когда к ней кто-нибудь приезжал. Но когда мать умерла, дом перешел к нему, и Энни была в восторге: «У меня никогда не было своего дома. Я там все хорошо устрою. Вот увидишь, Нед».
И она действительно хорошо все там устроила. Дом был небольшой, всего из четырех комнат. Энни за несколько лет накопила денег, чтобы купить новую мебель для кухни и нанять умелого человека для ее установки. На следующий год она накопила денег на покупку нового унитаза и раковины для ванной комнаты. Заставила Неда отодрать старые обои, и они вместе покрасили дом внутри и снаружи. Купили окна в той фирме, которая все время давала рекламу своих экономичных окон по телевидению. А еще у Энни был свой сад, прекрасный сад.