Оставь её небу
Шрифт:
Дэнди долго ходил вокруг вокзала не в состоянии принять решения. Он не мог уехать с пустыми руками. Он не хотел уезжать в одиночестве. Все сразу потеряло смысл. Жизнь, побег, деньги, счастье? Пустота! Уже стемнело, когда он вернулся на стоянку и сел в машину. Он не желал верить, что зловешая кровавая лапа его бывшего босса могла дотянуться до Кати. Ее подстраховывал Боб, а тот профессионал высшего класса и вряд ли мог допустить ошибку. Тогда кто? И что за мальчишка попал в сети ментов? У Дэнди не было ответов ни на один вопрос.
Он не мог соображать и делать выводы. Он скулил, как привязанный к водосточной трубе пес, хозяин которого ушел в магазин. Дэнди не мог покинуть город. Ему мешала невидимая цепь. Глядя с тоской на крутяш;иеся двери, пес перетаптывался на месте и скулил. Чужие люди, чужие ноги, чужие запахи. Они снуют туда и обратно, а хозяина все нет и нет.
Дэнди уже не думал об инструкциях и опасности. Он находился слишком близко к эпицентру взрыва, и шальная неуправляемая волна могла его достать. Он даже не догадывался, что за ним кто-то мог наблюдать.
3
Колесников всю жизнь числился в начальниках среднего звена и никогда не получал нагоняев. Сегодня перевернулся мир. Досталось всем без исключения. Спозаранку в привокзальном отделении дрожали стены.
В тот момент, когда Колесников должен был входить в метро, Зойка пребывала в стадии оргазма, и сотрясание старых пружин продлилось еще на какое-то время. Любовь с похмелья увенчалась морем пота, одышкой, мучением от головной боли и спазмом сосудов. Знал бы бедолага, что в тот самый момент один из самых больших начальников из управления железнодорожной милиции с разъяренной красной физиономией стучит по его служебному столу кулаком, то тут же превратился бы в импотента без малейшей надежды на излечение.
В жизни Колесникова наступила черная полоса. С этой минуты жалкое креслице начальника привокзальной ментовки трясло все больше и больше, а Колесникову казалось, что его усадили на электрический стул. Лихорадка превращалась в землетрясение. Прибытие начальства поставило точку на спокойной и безмятежной жизни.
Ловя ртом воздух и придерживая рукой сердце, чтобы не выпрыгнуло, Колесников примчался на тринадцатый путь. О происшествии ему доложили, и он уже знал, как оправдываться. Два года назад ему проели плешь пожарники, и он вынужден был составить докладную записку железнодорожникам, чтобы те убрали с путей рассадник заразы, но «железка» игнорировала все доводы правоохранительных органов и противопожарной безопасности. Колесников набрал в легкие воздуха и собрался открыть рот, но ему не дали этого сделать. В свои пятьдесят четыре года он как мальчишка стоял навытяжку и принимал душ из помоев. По окончании постыдной процедуры начальство вернулось к своим занятиям.
В одном из заброшенных вагонов найден убитый холодным оружием сержант милиции. Убит на посту во время несения дежурства. Скандал! Колесников так не считал. Как только он увидел труп, его пророчество подтвердилось: «Такие люди своей смертью не умирают».
Врач и криминалист ползали по полу вокруг покойника, а полковник разглядывал удостоверение жертвы.
— Твой парень? — спросил начальник, не глядя на подчиненного.
Колесников кивнул, но его жест остался незамеченным.
— Такого мужика силой не заманишь, а труп не затащишь. Гулливер. Значит, сам сюда пришел. Зачем? Кто здесь тусуется?
Колесников взглянул на интеллигента в очках, который сидел в углу на ящике и что-то записывал в блокнот. Слово «тусуется» звучало неестественно. Приличный костюм, мягкое лицо, а рот открыл и…
— Боюсь, что здесь уже никого не встретишь, — хмуро ответил Колесников. — Беспризорники обитали. Какая-никакая, а крыша. Легче тараканов вывести, чем бездомных. Я писал докладную руководству…
— Вы знаете их имена? — продолжал допрос интеллигент.
— Вот он знал. — Колесников указал на побелевший закоченелый труп. — Это его участок.
— Догадались! — прохрипел полковник. Он подошел к подчиненному вплотную и, задрав голову, уткнулся лбом в подбородок Колесникова. — А ты, болван, что знаешь?
— Вагоны занимали пять человек. Старшему лет двадцать, а остальным и десяти не стукнуло.
— Банда малолетних преступников?
— У нас с ними проблем не было. За руку их никто не поймал.
— Это у тебя не было! — зарычал полковник. — А вот у него были!
Он ткнул коротким толстым пальцем на труп.
Сидевший на куче тряпья криминалист спросил:
— А этот парень, двадцатилетний, какого он роста? Высокий?
Колесников пожал плечами.
— С меня будет.
Криминалист прикинул и сказал:
— Метр восемьдесят пять?
— Примерно.
— Тогда это не он убивал, — сказал свое веское слово медэксперт. — Удары наносил человек маленького роста. Сейчас утверждать не могу, уточним после вскрытия, но мне кажется, я прав. Удары ножа наносились горизонтально. От живота. Но кортик, как мы видим, привязан к палке. Эдакое копье. Похоже на штыковую атаку. С таким рычагом лезвие легко входило по самую рукоятку. Удар в печень и удар в пах. Слишком низко для высокого парня. Это то, что можно сказать на первый взгляд.
Криминалист выдернул из грязной ветоши белую ткань. Это была аккуратно сложенная накрахмаленная сорочка с биркой прачечной, в фирменной упаковке и с номерком.
Полковник взял рубашку и осмотрел ее.
— Кто-то на вокзале лишился своего чемоданчика. Здесь его раскурочили и рассовали по барахолкам. — Он прищурил глаза и покосился на Колесникова. — Безобидные бомжи, говоришь?
Колесников вспомнил запись в журнале и заявление, которое днем раньше принял дежурный. Чемоданчик оценивался прилично.
— Найдешь владельца! — рявкнул полковник и бросил сорочку в руки Колесникова. — Костьми ляжешь, сукин сын, а банду малолеток из-под земли достанешь!
— Владельца найти нетрудно, а банду выловить невозможно. Этим уголовный розыск должен заниматься.
— Заткнись! Ты еще газетчиков сюда позови! Нам мало скандалов. Ты у меня в постовые пойдешь пенсию зарабатывать. На этот же участок!
Полковник доходил до стадии кипения. После раскаленного железа полагался холодный душ. Так закалялись работники милиции, фотографии которых не вешали на Доски почета. Обстановку нейтрализовал интеллигент с блокнотом. Он говорил тихо и холодно: