Остерегайся
Шрифт:
После четвертой маргариты Бьянка утверждает, что надо выпить еще.
— О, нет. — Машу рукой. — Я не могу. Серьезно. Я перестану себя контролировать.
— Но ведь это хорошо! Ты же хотела сегодня напиться? — Она смотрит на меня взглядом полным любопытства.
Я хмурюсь:
— Подожди... Что ты имеешь в виду? Откуда ты знаешь?
— О! — Она вскидывает руку, выплескивая часть мартини. — Это все Эйс. Он сказал, ты хочешь развлечься, и просил составить тебе компанию.
— Боже. Он что, не умеет держать язык за зубами?
Бьянка смеется:
— Знаешь, на самом
Я смущаюсь, делаю небольшой шаг назад и облокачиваюсь на перила, подставляя ветру свои вспыхнувшие щеки:
— Думаю, это из-за чувства вины.
— Вины? — Она приподнимает брови. — Тебе разбили сердце?
Ее взгляд выражает еще больше заинтересованности, чем минуту назад, и это удивляет меня. Эйс ничего не рассказал Бьянке. Он не сказал, почему я здесь. Иначе она бы выспрашивала подробности смерти моего брата.
— Ох... Я думала, ты знаешь... Что он сказал.
Она кривит лицо, гримасничая.
— Сказал мне что?
— Почему я здесь…
Бьянка выпрямляется и смотрит на меня тяжелым взглядом.
— Ты имеешь в виду, что ты с ним... не встречаешься?
Я чуть не подавилась маргаритой.
— О, Боже, нет! Я и он? Нет. Боже, нет. Мой брат работал с Эйсом.
— Твой брат? — Улыбка проступает на ее губах, и она щелкает пальцами. — О, Джон!
— Да, — бормочу я.
— Он милый и нравится мне. Почему они больше не работают вместе?
И тут я застываю. Вдох. Выдох. К горлу подкатывает ком, но надо держать себя в руках. Я разворачиваюсь к воде и смотрю на волны.
— Он... погиб, — шепчу.
— О, мой Бог, — выдыхает она еще тише. Я слышу искренность в голосе... и боль. Должно быть, она хорошо знала Джона. — Лондон, мне так жаль. Когда это случилось? Почему?
— Я лишь знаю, что бизнес, которым он занимался с Эйсом, был для него слишком опасным. Он оказался в неподходящем месте в неподходящее время.
— О. — Между нами повисает молчание, но оно не вызывает неловкости. Бьянка кладет руку мне на плечо, поворачивает к себе и искренне улыбается. — Твой брат был хорошим парнем. Знаю, тебе неприятно постоянно выслушивать соболезнования, поэтому не буду продолжать. Я знаю, каково это... потерять близкого. Так что… если тебе что-нибудь будет нужно, скажи мне.
Улыбка расползается по моим губам.
— Я понимаю, Бьянка. И спасибо.
— Само собой. А теперь мы закрепим это несколькими текилами!
Я смеюсь и смотрю на свой пустой стакан. Обычно я не пью много, особенно с незнакомцами, однако сегодняшний день — исключение. Мне это нужно. Я просто хочу очистить свой мозг... успокоить нервы.
— Хорошо. — И Бьянка тащит меня к бару.
Внизу я вижу Эйса, разговаривающего с несколькими мужчинами и женщинами. Они сидят на диване, у всех в руках стаканы. Странно, но за последние два часа он не сказал мне ни слова, даже не поприветствовал. Что ж, не больно-то и хотелось. Я сажусь у бара. Я, как и Бьянка, заказываю две текилы с лаймом и солью. В этот миг медно-карие
Тело Эйса наклонено вперед, локти опираются на ноги, пальцы крепко сжаты. Сегодня он не в костюме, на нем классические брюки и серая тенниска. Так официально. И так сексуально. Я могла бы отвернуться, притвориться, что не замечаю его, но не могу. Он тоже не может. Напряжение висит между нами. Оно накалило воздух, заполнило легкие. Моя грудь вздымается, и я вижу ухмылку на его губах.
Рассержено кусаю нижнюю губу и по его расширившимся глазам понимаю, что он замечает этот жест. Затем он просто отворачивается в сторону и продолжает пить.
— Я кое-что знаю, — шепчет Бьянка.
— Что? — Я стараюсь скрыть замешательство.
— Это немного смущает. — Она выпивает свою текилу со злорадной улыбкой. — Хочешь узнать один из секретов Эйса?
— О чем ты? — спрашиваю, опустошая свою стопку.
— Ну, мы тогда были подростками. Он рассказал мне, что видел одну из подруг своей матери, когда та переодевалась. На ней было шелковое платье и жемчуг... — Она хихикает так, будто собирается рассказать что-то непристойное. — Он сказал, она никогда не привлекала его. Она была миниатюрной женщиной. Просто милой женщиной, которая впустила его в свой дом. Так вот, когда он увидел ее у зеркала в шелке и жемчуге, то посчитал ее самой сексуальной женщиной. Тогда-то шелк и жемчуг сделали свое дело... ох, и еще кружева. Нельзя забывать о кружевах.
— В самом деле? — спрашиваю я пораженно.
— Да. Вероятно, поэтому он пожирает тебя глазами. Я уверена, он считает тебя чертовски сексуальной. Хотя какой мужчина в здравом уме не думал бы так же?
— Ничего себе. Я в шоке.
— Клянусь, он действительно так думает. А еще ни одна из его женщин не одевалась так.
— Серьезно?
Она трясет головой, заставляя свои локоны прыгать:
— Ага. — Она смотрит в его сторону, и мы некоторое время наблюдаем за смеющимся Эйсом. — Думаю, он не водится с правильными девочками. Но я хочу, чтобы тебя он помнил долго.
— Хм, возможно.
— Я знаю, — говорит она, смеясь и протягивая руку к соли, — что сегодня он не сможет остановиться. Так возьми его. Внимание Эйса сложно привлечь.
— Сомневаюсь, что это так. Он, наверное, считает меня еще одним куском мяса... так же, как Ле-ейлу. — Я специально растягиваю ее имя, вызывая заливистый смех Бьянки.
— Ты видела ее?! — кричит она.
— Да. Просто милашка.
— И настоящая шлюха, — бормочет она. — Остается на плаву только благодаря своей вагине.
Мы громко смеемся, что привлекает к нам внимание Эйса.
— О, думаю, нас услышали, — шепчет Бьянка и снова хихикает.
Я улыбаюсь, и мы выпиваем еще по текиле. Как только огонь опьянения проникает в мою кровь, я замечаю, что Эйс поднялся со своего места. Наблюдая за ним, вижу, как он извиняется перед гостями. На лице непроницаемая маска, но взгляд не отрывается на меня. Он направляется к нам, идя медленно, словно хищник. Так, будто делал это миллион раз. Он улыбается Бьянке, и она возвращает ему улыбку: