Осторожно! Маша!
Шрифт:
К вечеру пришла Катя. Что я там сказал, девушка моя? Ну, будем считать, что да. Трахается она знатно, а два месяца это прям срок. Хотя девушкой ее назвать сложно, по паспорту ей, конечно, двадцать пять, но от девушки осталось только одно название, ей она перестала быть, наверное, как лет сто назад. Нет, меня это не коробит, мне в конце концов на ней не жениться и уж тем более не детей рожать. А в моем возрасте лучше иметь секс с одной, чем искать каждую неделю новую.
Катя жгучая брюнетка, ростом с меня, попросту говоря, высоченная худая модель, но как ни странно с большой не силиконовой грудью. Она не совсем дура, что меня определенно радует. С ней можно не только разрядиться, но и поговорить.
– Ты какой-то хмурый сегодня, Сашуня, дай поцелую.
– Я тебя просил меня так не называть, это, во-первых. Во-вторых, извини, но сегодня без поцелуев, мне не нравятся твои духи.
– Ну, без поцелуев так без поцелуев.
Открываю вино и разливаю по бокалам, Катя тут же выпивает залпом вино. Ну что за девушки пошли, даже не могут распробовать напиток. А судя по настроению Кати, разговаривать она сегодня не намерена. Громко ставит на столик бокал и без малейшего стеснения начинает расстегивать ремень моих джинсов. Тут я с ней солидарен, приподнимаюсь и помогаю ей спустить боксеры. Ну что поделать, кто на что горазд. Если Катюшка у нас любительница поработать языком, то пусть уж и работает лингвистом, главное, чтобы в губы не целовала, уж больно вонючие у нее духи. Как только Катины губы смыкаются на моем члене, вечер сразу становится лучше, вот только совсем некстати взгляд падает на журнальный столик, на котором отчетливо видны отпечатки пальцев. Ну, твою мать, опять и снова.
– Грязнуля, блин.
– Что?!- На мгновение Катя прерывается и удивленно на меня смотрит.
– Ничего, просто фильм вспомнил, продолжай.
Супер! Ну, погоди у меня, художница….
Что-то снова пошло не так, на что я надеялась, когда к нему шла? На то, что он клюнет на мою внешность? Глупость, я ведь реалистка и реально оцениваю свои внешние данные. Да симпатичная, привлекательная, но по факту таких миллионы. Да и кого надолго зацепишь внешностью? Смотрю на это синее платье и удивляюсь сама себе, зачем я его надела? Оно мне абсолютно не идет, а делает из меня какую-то училку. Все, больше никаких нелепых нарядов, только то, что действительно ношу сама. Ну, а если уж не привлеку его, значит не мое оно, счастье двуногое.
– Да, Жуля?
Моя любимица положила мне морду на живот и сладко храпит. В конце концов, мне и с собакой хорошо спится, а говорят от мужчин еще хуже пахнет. Так что не беда, если что обойдемся и без всяких пенисоносителей. С этой мыслью и легла спать.
Проснулась, как всегда рано, без будильника и уже без собаки. За окном темно и капает противный дождь. Сегодня совершенно не хочется заниматься и уж тем более бегать на улице. Спускаюсь вниз и встречаюсь, как всегда с бодрым папой.
– Пойдем быстрее, пока сильный дождь не начался.
– Пап, я не хочу. Мне лень и волосы станут кудрявыми, позови с собой Ксюшу. Может с ней ничего не случится, и она побегает без происшествий.
– Очень смешно. Давай собирайся, ты же помнишь, что главное...
– Дисциплина. Можно не сегодня, у меня настроения нет.
– У тебя сейчас не должен быть ПМС, надевай кроссовки.
– Папа! Убью Ксюшу.
– Что папа? И причем здесь Ксюша?
– При том, что Ксюша все рассказывает своей подружке, то есть тебе.
– Ты удивишься, но она ничего не рассказывает о тебе. Вы просто в одно и тоже время становитесь бешеными. И до вашего общего бешенства еще примерно неделя. Давай живее и ветровку не забудь.
С папой сложно спорить, я бы даже сказала бесполезно, вот и сейчас мы нарезаем очередной круг. Когда-нибудь я скажу за это спасибо папе, а пока радости мало.
Только вторая неделя учебы, а мне уже все не нравится. Дико скучно и неинтересно. Я не вундеркинд, но это все настолько банально и просто, что хочется скорее убежать хотя бы с последней лекции, что собственно я и делаю. Чем ближе пять часов, тем радостнее становится на душе. Как бы я себя ни обманывала, но я дико хочу снова его увидеть. Платье больше не надену, но волосы распущу, только сначала их красиво уложу. Забегаю домой и бегу наверх. Надеваю обычные джинсы и легкую шифоновую блузку белого цвета. Распускаю волосы, чуть завив кончики, надеваю повязку с милейшим бантиком. Наверное, я не объективна, но чувствую себя лапочкой. Спускаюсь вниз и иду в Ксюшину мастерскую. Дверь, как всегда закрыта. Уже лет как пять, Ксюша рисует весьма специфические картины, о чем папа не догадывается, да что там, я сама только узнала полтора года назад. Просто так Ксюша дверь не открывает, боится, что папа увидит ее художество. Вот и сейчас опасливо смотрит по сторонам.
– И куда ты такая красивая собралась?
– На встречу. Я влюбилась, - Ксюша тут же бросает кисточку и смотрит на меня удивленными глазами.
– Неужели в дрыща?
– Нет, ты что. Он не мой однокурсник. Обещаю, что глупости делать не буду, только, пожалуйста, прикрой меня перед папой. Скажи, что я у подружки.
– Папа не дурак, он знает, что у тебя нет подружек. Я скажу, что ты снова начала ходить в художку.
– Как я раньше об этом не подумала, спасибо! Только не спрашивай меня ничего, я потом сама тебе расскажу.
– Потом, это когда ты будешь на девятом месяце от счастья?
– Нет. Не собираюсь я ни с кем спать! Что у всех за пунктик?
– Ладно. Художка до восьми, максимум в полдевятого ты должна быть дома.
– Спасибо. Отличная картина, кстати, получается.
– Мне тоже нравится. Люблю попы рисовать.
Снова дежавю. Стою под дверью, только уже с мольбертом в руках. Звоню в дверь и перевожу дыхание. Спокойно, главное показать, что я не ребенок, а взрослая самодостаточная личность. Дверь мне открывают сразу, как будто ждали меня.
– Привет, Маша.
– Здравствуйте, - судя по надетому халату, этот паршивец пытается меня смутить.
– Что-то ты сегодня серьезная, случилось что-нибудь?
– Конечно случилось, я с мольбертом ехала в автобусе, а сейчас мне даже не предлагают войти.
– Ой, прости, входите, конечно, Мария, как тебя по отчеству, кстати?
– Сергеевна.
– Добро пожаловать, Марья Сергеевна.
– Спасибо, Александр не Геракл.
Снимаю обувь, прохожу в гостиную и присаживаюсь на диван. Смотрю на тот самый столик и руки чешутся его помыть. Судя по новым отпечаткам, тут побывал табун грязнуль.
– Ну что, просто Мария, как меня будешь рисовать?
– Как ни странно с сигаретой в руках.
– А что так?
– Вы ее не будете курить, это просто атрибут. Скажем так, я вас вижу именно таким, с растрёпанными мокрыми волосами после душа и с сигаретой в руках. Этакий своенравный хулиган.
– А ты ничего не забыла упомянуть?
– Ах, да. Сидеть вы будете вот на том высоком стуле.
– А больше ничего не забыла?
– Позу на месте придумаем.
– Отлично.
– Ставьте стул около окна и садитесь полубоком, а я пока кое-что сделаю, а то сил нет терпеть.