Осторожно! Мины!
Шрифт:
Саперы пометили красными флажками тропинку, проверенную миноискателями. Они никуда не торопились. Им не было дела до истекающего кровью полузащитника Санька, уже минут десять как притихшего – потерял сознание или совсем отмучился? Боже, как он кричал, как он кричал… Точнее, как он пасть разевал.
От взрывов почти сразу глохнешь: звон в ушах. Едкий дым, если без очков, мгновенно лишает зрения. Короче, два органа чувств почти полностью выведены из строя. А нюхать запах гари – приятного мало, да и щупать на поле нечего. Остается только фантазировать. Макс додумывал происходящее так: если раненый широко раскрыл рот, значит громко кричит, ему больно; если языком не ворочает – отмучился, бедняга, пусть будет пухом, поролоном, стекловатой земля. Макс научился читать по губам стенания умирающих. Мало того, он приловчился – спиной! – безошибочно чувствовать психов, которые подобно берсеркам кидались к вражеским воротам: пусть без мяча, но прорваться, коснуться сетки!
Научился. Привык. И наверное, поэтому ему везет. Очень-очень везет.
Как никому.
Санитары не подгоняют саперов – клятва Гиппократа подождет. Одним смертником больше, одним меньше – какая разница? «Призраки» понимают: говорить спецам под руку – себе дороже.
Слезы высохли на щеках Макса. На гладковыбритую голову села муха.
– Иди прочь, пернатое!
Миноискатель игриво ткнулся в новенькие бутсы Макса. За ним пришли.
Из-за спины сапера выглядывал молодой, совсем мальчишка, санитар: редкая щетина, тонкий нос, безвольный подбородок. Дрожащей рукой парень протянул Максу две таблетки – синие, прямоугольные. Подмигнув санитару, капитан сборной закинул таблетки в рот и проглотил. Синие «колеса» хорошие, а вот от зеленых всегда поташнивает. Зеленые Макс аккуратно прятал под язык и при первой же возможности выплевывал. Аккуратно – это всегда правильно.
Таблетки подействовали почти мгновенно: умиротворение, спокойствие, улыбка от уха до уха. Главное что? Верно: фас, профиль и помахать ручкой в камеру. Народ Вавилона обожает своих спортсменов. А трупы, раненые и санитары – это мелочи жизни, это всего лишь игра.
Игра для настоящих мужчин.
Глава 5
Чемодан болтов
Стаса шатало от усталости.
Зря все-таки молодых запрягают в повозки. Молодой – он же добытчик, от него и мясо, и клубни из металла. Он и разведчик, и детей умеет делать. А значит, его беречь надо и всячески ублажать. И ни в коем случае не подпускать к тяжелой работе вроде перетаскивания бизоньих туш! А старики… А что старики? Никакой пользы, вот и тянули бы лямку. Стариков не очень и жалко – рассядутся, понимаешь, семечки лузгают, а ты тут надрываешься… да уж…
Глупости это, конечно. Но побурчать-то можно?
Пахло свежим мясом.
Хохотушка Стальная Пустельга вспорола бизону брюхо, вывалив внутренности в подставленную корзину. При этом она подмигнула Стасу и высунула язык, мол, я не твоя, есть у меня муж, а ты себе локти кусай. А ведь Сокол никогда не оказывал ей особых знаков внимания. Подумаешь, лет пять назад подарил связку беличьих шкурок да букет орхидей.
– Здравствуй, Старый Сокол. Ты как? Устал небось?
Старый Сокол – это Стас, его полное имя: СТАрый Сокол. Стас – сокращение для удобства. Повелось так: Стас и Стас. Как Лиза на самом деле Липкая Земля. Но никто Лизу Липкой Землей не называет, все Лизой зовут. И Длинного Пальца только Длинным Пальцем величают или просто Пальцем, хотя можно и Длипой, но он обижается и дерется.
А драться со своими – последнее дело. Если друг дружку бить всерьез, кто ж тогда с Обожженными Бедрами воевать будет, когда те придут за скальпами така?
Повозки, повозки, повозки… Стас шел в начало каравана, туда, где под одеялами спала Лиза. Стас ее любит. Очень-очень.
Обнять бы, прижаться, поцеловать в алые губы, потереться щекой о щеку…
И вдруг – вспышка.
И сразу – тьма.
Он даже не понял, что случилось.
Когда по левую сторону тропы взорвался чемодан [18] , Стас проходил мимо. Ему просто не повезло: оказался не в то время, не в том месте.
18
Обычный чемодан, начиненный разнообразной металлической мелочью и взрывчатым веществом. Часто используется ближневосточными террористами. Таким способом были взорваны несколько автобусов в Израиле.
Обычно мины ждут свою жертву. Но не чемоданы – они плодоносят смертью, когда им вздумается: взрываются, разбрасывая болты, гвозди и всякий мусор, которым начинены, на сотню метров вокруг.
Каждый день в междутропье выпускают лучших ищеек, чтобы выискивали побеги чемоданчиков. Но несмотря на все старания, один такой овощ дозрел и взорвался. Три болта продырявили куртку Стаса, гвоздь-соточка шмелем впился в плечо, гайка порвала мышцы на бедре, шуруп расцарапал лицо. Но Соколу уже было все равно: он потерял сознание – контузило ударной волной.
Вернулся Стас из страны духов лишь под вечер, в своей квартире.
Немилосердно раскалывалась голова. Борясь с тошнотой, он приподнял голову – на миг ему показалось, что кусок затылка остался на подушке. Ощущение было столь реальным, что Стас с испугом ощупал череп от виска до виска и лишь затем облегченно выдохнул: всё на месте.
– Проснулся, соня? – Мама хлопотала у буржуйки, пахло печеной картошкой.
Тошнота – ерунда, если речь идет о том, чтобы наполнить желудок. Разговаривать не хотелось, потому Стас просто кивнул – и чуть вновь не потерял сознание.
– Сынок, поменьше резких движений.
Хороший совет.
Но Стас уже уплыл во тьму беспамятства.
– Как он? – Голосок приятный, нежный. Это Лиза. Она беспокоится, пришла проведать Стаса! Вот только он не может открыть глаза…
Мысли вязкие, как сосновая смола, и ленивые, как сытый пес: это же приятно, когда любимая девушка рядом, почти жена, почти-и-и…
Сон? Явь?
Жаль, веки будто склеились. Испарина на лбу.
– Не переживай, Липкая Земля, Стас парень крепкий, осилит хворобу-болячку. Он у меня ого-го! МОН-200 [19] , настоящий мужчина! Через пару деньков по междутропью бегать будет, как я по тропе хожу.
19
МОН-200 – мина противопехотная осколочная; поражение человеку наносится роликами, вылетающими пучком шириной около 10 м на дальность до 220 м.
– Скорей бы. Завтра Праздник Урожая. Он вам не говорил… мы не говорили… Мы любим друг друга, пожениться собирались…
– Я знаю, Лизонька, знаю.
– Откуда?
– Сердце подсказало. – Слышен смех мамы. – Бывает же так, невесточка?
Голоса плыли, покачивались на волнах мутной реки, огибающей бетонные блоки. То тут, то там торчали из воды арматурные прутья, желтели кувшинки, чомга неспешно лавировала в камышах.
…голоса…
…тише, тише, ти-и-иш-ше-э-э…
Стас с трудом приоткрыл веко, тяжелое, как тротиловый эквивалент ядерного фугаса. Но увидел лишь потолок над собой. Лиза. Где Лиза?..
Жар усилился. Стас бредил: его швыряло в прошлое и в будущее, он бродил по междутропью и шептал песню целебной палатки:
– Mai yun’ asts ni vo’ ish; shi va’ tum ni vis’ tum… Силы духов, будьте благосклонны ко мне, сжальтесь надо мной, помогите мне.
Он проснулся задолго до рассвета.
Маясь от безделья, долго расхаживал по квартире – тихонечко, чтоб не разбудить маму, не потревожить отца. Он тщательно побрился мачете, позавтракал, выпил пару чашек травяного чая и выкурил трубочку свитграсса. А там и родители проснулись, с ними еще посидел на кухне, рассказал, что и как было на охоте.