Осторожно: яд!
Шрифт:
Слава Богу, что на вскрытии ничего страшного не обнаружили. Что касается этого окаянного флакончика с лекарством, то я решил похоронить его под первым деревом, какое буду сажать.
Через десять дней поздно вечером к нам зашел Гарольд в состоянии крайнего возбуждения. Не стал даже извиняться за поздний визит, и правильно сделал. Новость, какую он принес, того стоила.
— Вы только представьте! — выпалил он, едва закрыв за собой дверь. — Я подумал, что
Глава пятая
Появление полиции
Сказать, что мы с Френсис удивились, это не сказать ничего.
— Мышьяк? — тупо повторил я, придвигая к камину кресло для Гарольда. — Но этого не может быть.
— Оказывается, может, — возразил Гарольд. — Я тут случайно оказался у Брумов, и Глену как раз позвонили.
— И он сказал тебе? — спросила Френсис.
— Да. — Гарольд улыбнулся. — Ведь все равно завтра все узнают. Вот он и решил, пусть я буду первым. А вы, стало быть, вторые. Но мышьяк, скажу я вам, — это очень серьезно.
— Куда уж серьезнее, — пробормотал я.
Это был удар, настоящий удар. Не знаю, имел ли кто-то из читающих эти строки близкого друга, который умер, а потом оказалось, что его отравили. Если такое было, то он поймет, насколько невероятным поначалу мне показалось это известие. Других могут травить сколько угодно, об этом иногда читаешь в газетах, а вот наших близких — никогда.
Гарольд уселся в кресло. Я стоял, опершись на каминную полку, не сводя с него глаз. Затем чисто машинально поднял с пола книгу, которую уронила Френсис, и положил на подлокотник кресла.
— Мышьяк! — еле слышно произнесла Френсис и многозначительно посмотрела на меня.
Я знал, что у нее на уме. Чертов флакончик с лекарством. При чем тут он?
— Так что начнется расследование, — заключил Гарольд не без определенного удовлетворения. — И, думаю, довольно скоро.
— А что говорит Глен? — спросил я.
Гарольд пожал плечами:
— Он тоже сбит с толку.
— Но что это может быть? Несчастный случай, самоубийство, убийство?
— Только не убийство! — воскликнула Френсис.
— Почему? — спросил Гарольд с нотками разочарования в голосе.
— А кому нужно было убивать Джона?
Гарольд насупился.
— Откуда нам знать? Мало ли какие были обстоятельства…
— Никто не мог пожелать Джону смерти, — настаивала Френсис. — Не было таких людей.
Я кивнул, соглашаясь с женой.
— Джон был таким… замечательным человеком… — Я замолк, подыскивая подходящее слово, но все, что приходили в голову, казались банальными. — Покуситься на него мог только маньяк.
Гарольд усмехнулся, как обычно, углами губ.
— А что, мог
— Откуда они здесь возьмутся? — в сердцах проговорил я.
Углы рта Гарольда задергались сильнее.
— Откуда? А ты мог себе вообразить всего месяц назад, что мы вот так будем сидеть и обсуждать смерть Джона от отравления мышьяком? Конечно, нет. Но мы же сейчас сидим, обсуждаем.
Я не стал спорить.
— Глен сказал, сколько мышьяка найдено в теле?
— Я понял так, что достаточное количество.
— Не просто следы?
— Нет, много больше. Это не фон, ни в коей мере, — пояснил Гарольд со знанием дела. — Смерть несомненно наступила от отравления мышьяком. И поскольку умеренное количество яда обнаружено спустя несколько дней после смерти, то приходится признать, что наш друг принял смертельную дозу.
— Ты, я вижу, хорошо в этом во всем разбираешься, — сказал я.
— Его натаскал Глен, — предположила Френсис.
— Ничего он меня не натаскивал, — отмахнулся Гарольд. — Он сам, кажется, не очень в этом большой знаток. Мы с ним вместе порылись в справочниках.
— Глен хирург, — заметила Френсис. — Яды не его сфера.
— Кстати, для него это довольно скверно, — проговорил я. — Он волновался?
— Мне показалось, что нет, — ответил Гарольд. — Но думаю, он не подавал виду. Любому доктору неприятно, когда выясняется, что его пациент умер от отравления мышьяком, а он выдал заключение о естественной смерти. Но в любом случае уголовное преследование ему не грозит.
— С чего это вдруг преследование? — возмутилась Френсис. — Откуда он мог знать?
— Глен тоже так думает, — сказал Гарольд. — Рона при мне спросила его об этом. Он сказал, что мало кто способен отличить симптомы отравления мышьяком от какой-то другой болезни.
Мы помолчали.
— Как же, черт возьми, к нему внутрь попал мышьяк? — удивился я. — Уму непостижимо.
Мне по-прежнему казалось невероятным, что Джон, которого мы все хорошо знали, отравился мышьяком. Насмерть. И я ощущал какую-то вину, как будто у меня была возможность это предотвратить, а я не принял меры. Конечно, это была полная чушь.
У Гарольда снова начали подергиваться углы рта.
— Мы, кажется, все согласны, что это не может быть убийство. Ну а о самоубийстве не стоит и говорить. Так, значит, что, это был несчастный случай?
— Как ты это себе представляешь? — спросил я. — Как мог такой человек, как Джон, принять смертельную дозу мышьяка по ошибке?
Гарольд вскинул руки.
— Да, согласен, такое невозможно. Но тогда что это?
Мы опять замолчали.
Наконец Френсис сказала:
— Случайно подсунуть Джону яд мог кто-то другой.