Остражка детДомАвец. Магия БлагоРодной
Шрифт:
– Зачем? – удивился Остражка.
– Ну, чтобы сожрать, наверное….
– Я же сказал, что не ем мясо, – крылтон поменял положение, и его оглоданные ноги снова обратили на себя Женькино внимание.
– «А себя вон уже доедаешь», – подумала Женька, но вслух сказала другое: – А я-то думала, что волки только мясо и едят.
– Так я же не волк.
– Ой, прости. А почему они ушли…, то есть, улетели? – Женька поторопилась сменить тему. – Это я про твою семью спрашиваю.
– По очень простой причине, – в этих местах не осталось для нас пищи. Я, кстати, уже дней десять ничего не ел.
– Ого! – вырвалось у девочки.
– У тебя случайно, с собой ничего съестного нет? Ну, кроме тебя самой, конечно, – в голосе Остражки прозвучала грустная ирония.
– Сейчас…, – Женька принялась шарить по карманам и, прибывая в какой-то растерянности, обыскивала себя довольно долго, пока не спохватилась: откуда было взяться еде в ее карманах, если единственное съедобное, что она держала сегодня в руках – было мелом? А последние кусочки этого странного лакомства она оставила дома.
– Жаль, – Остражке все стало ясно без слов. – А вообще, есть не так уж и хочется, если подумать о том, как хочется пить.
Женька посмотрела на сухие потрескавшиеся губы друга, и ей неожиданно тоже очень захотелось пить.
– А где здесь вода?
– Здесь – нигде. Воду можно найти только там, – Остражка указал носом на землю по другую сторону обрыва. – Здесь все высохло, сама видишь, как земля от засухи потрескалась, – мы с тобой теперь будто на отдельном островке. А ведь еще вчера этого островка не было. Точнее был…, ну не островок, а нормальная, только сухая земля…. Ну, ты же понимаешь?
– Ага, – кивнула Женька. – Так что, здесь все за одну ночь осыпалось, что ли?
– Ну, да. И дальше осыпается, – в этот самый момент, будто в подтверждение слов Остражки, последняя ниточка дороги, соединяющая пяточек с остальным миром, рассыпалась на камни и исчезла в глубине обрыва.
Женькино сердце снова задрожало, казалось мостик, соединяющий его с остальным Женькиным существом, тоже вот-вот рассыплется и сердце камнем полетит в темную бездонную пропасть.
– Как же я найду дорогу, которую не видно? Ты мне поможешь?
– Я, конечно, готов помогать тебе во всем. Но на свою дорогу ты уже ступила и без моей помощи. И даже не в тот момент, когда прикувыркалась в мой мир, а еще дома.
– Дома? Когда?
– Найдешь, что ищешь – поймешь.
– Как бы мне хотелось верить так же, как веришь ты.
– А ты веришь – только забываешь об этом, – Остражка вернул голову Женьке на колени.
– Хочешь сказать, у меня плохая память? Как у папы? Нет, память у меня хорошая. А вот ум какой-то неумный. Мы с тобой уже столько всего наговорили, а я все еще ничего не поняла. Может…, я все-таки сплю? Во сне – это нормально, когда все ненормально.
– Не спишь, – твердо сказал Остражка.
– А ты все-таки укуси меня…, – Женька сама сунула руку в пасть крылтона, – ну, на всякий случай…, чтобы я точно знала, что нужно идти дальше.
– Ладно, только ты потом не обижайся, – неуверенно ответил Остражка.
– Ни за что не обижусь, – заверила девочка.
И не волк покорно вцепился зубами в предложенную руку, причем сделал это настолько старательно, что заболело даже так и не упавшее Женькино сердце. Она уткнулась сердцем в мягко-колючую макушку друга, чтобы утихомирить боль. И… началась та вечность.
Глава седьмая
Между пропастью и тенью
Если бы на Женькиной укушенной руке были часы, она бы узнала, что проверяла реальность на реальность целые четверть часа. Но часов не было, и Женька ориентировалась лишь на свои ощущения. И только тогда, когда прошедшая через сердце и мысли боль начала притупляться, в Женькиной голове нашлось место чему-то еще.
– Ой, так надо же спешить отсюда уйти! – наскоро высвободив руку из дружеских тисков, воскликнула она и резко вскочила на ноги. – Пока мы сами куда-нибудь еще не провалились.
– Ну, я пока никуда и не проваливался, – отозвался Остражка, но тоже без промедления вскочил на лапы. – Правда и не хочу, – точно. Так что, ты права – давай поторопимся.
И друзья поторопились. Однако торопливость их закончилась так же быстро, как и растаяла Женькина едва появившаяся решимость. Оказавшись на самом краю островка, девочка сделала пару шагов назад.
– Я не знала, что здесь так глубоко.
– А ты не смотри вниз, – предложил Остражка.
– А что, если смотреть вверх, дорога появится? – Женька демонстративно задрала голову к небу. – Ее же совсем нет – никакой-никакой.
– Есть, – не согласился Остражка.
– Ты что, по воздуху ходить умеешь? Я только во сне так могу. А ты сам доказал, что я не сплю, – девочка даже почувствовала разочарование.
– Ну, а прыгать-то ты умеешь?
– Прыгать? – Женька хотела побледнеть, уже рисуя в голове ужасные перспективы, но случайно залилась краской. – Умею. Нас в школе учат. Только мы не через обрыв обычно прыгаем, а просто в песок.
– А в чем разница? – Остражка тоже сделал несколько шагов назад, затем начал разбегаться – именно начал, так как для полноценного разбега ему не хватило расстояния, – и, отпружинив лапами от самой каемки островка, вмиг оказался по другую сторону обрыва. – Раз – и ты здесь! Уже продолжаешь путь. Видишь, как просто?
– Разница в том, что если не допрыгнуть на уроке, то оценка ниже окажется, а не ты, – ответила Женька на первый вопрос.
– Но я же тебе не вниз предлагаю прыгать, а вперед…, – будто недопонял Остражка.
– Ладно, я постараюсь, – Женькино желание побледнеть, наконец, осуществилось. Она засеменила на желейных ногах вперед и…, плюхнулась назад.
– Ты что, набираешься сил? – крылтон постарался приправить голос нотками строгости. – Ну, отдохни, подожди, пока пропасть еще увеличится.